Филе из Золотого Петушка - Дарья Донцова

Вижу ваши недоуменные лица. Однако все очень просто.Несчастных людей убивали одинаковым способом: душили при помощи то липроволоки, то ли суперпрочного шнурка. Только Андрея, похоже, застрелили изпистолета с глушителем. Я не поняла, что с ним случилось. Душить парня в метрокиллер, наверное, побоялся, слишком много вокруг народа, а вот выстрелить парапустяков. А Костю убили, как всех, действовала та же рука. Очень сомневаюсь,что Зинаида могла отдать приказ об уничтожении единственного сына, все-таки онамать. И потом, зачем тогда отправлять на тот свет кучу народа? Просто убрала быКостю, и дело с концом!

Я согласна, пока парень оставался жив, Зинаиду можно былоподозревать в убийствах. Но смерть Кости полностью хоронит эту версию.

Режиссер дьявольского спектакля не Зина!

А кто? Что предложили совершить Диме, чтобы он получилквартиру в «Зеленом бору»? Уж вряд ли от него хотели чего-то простого, типапохода к метро за батоном свежего хлеба! Согласитесь, просто так квартиру вамне предложат! Значит, нужно ехать в «Зеленый бор», произвести там разведкубоем!

Ход моих мыслей прервал телефонный звонок.

– Арина, радость наша, – запел в ухо Федор, – знаешь, ячувствую себя совершенным негодяем.

– С какой стати? – удивилась я.

– Не могу забыть твоих прекрасных глаз, полных слез, –абсолютно серьезно заявил Федор, – просто вижу, как ты уходишь, плача, сбукетом!

Знай я его чуть меньше, непременно поверила бы, но легчерастрогать людоеда, чем пиар-директора издательства «Марко». Подчиненные зовутФедю Гоблином, есть у него, впрочем, еще одна кличка – Покемон. Федор настоящийпрофессионал, умножающий доходы своего издательства.

Вместо сердца у него калькулятор, на котором он подсчитываетприбыль. С милой улыбкой Федяша способен произнести такое, что вы потом будетдолго ломать голову, пытаясь сообразить: это дурная шутка или мрачнаядействительность?

Я очень хорошо помню, как после выхода моей первой книгиФедор велел мне явиться на ее презентацию в один из крупных московскихмагазинов. Я, непривычная к тусовкам, еле-еле выдержала три часа, а потом,свалившись в машину, с чувством произнесла:

– Все. Смерть пришла за Ариной Виоловой, никаких сил нету.

Федор, сидевший на переднем сиденье, повернулся ко мне изаявил:

– Ну нет, сейчас умирать тебе никак нельзя.

– Почему? – кокетливо прищурилась я, ожидая услышать нечтовроде: «Арина, ты нам нужна».

Но Федор сказал:

– Понимаешь, дуся, издательство вложило в твою раскруткуэнную сумму, а какой спрос с мертвой овцы? И потом, тебя пока плохо знают, твоякончина не произведет нужного эффекта.

Вот напишешь двадцать пять книг – и помирай спокойно.

Слова его прозвучали мрачно, но я решила все же завершитьразговор на веселой ноте:

– Только двадцать пять? Вон у Смоляковой уже сорокдетективов, и она живехонька-здоровехонька, дай бог ей долгих лет!

Федор сурово глянул на меня:

– Милада Сергеевна клепает дюдики квадратно-гнездовымспособом, она абсолютный уникум, такого автора нет больше не только у нас, но ив других издательствах. Феерическая работоспособность, она еще триста штук книгсляпает. А от тебя, ленивая ты наша, никто больше двадцати не ждет. На третьемдесятке и помирать Можешь.

Знаешь, какую я тогда из твоей кончины пиаракцию сделаю? Асейчас народ и не заметит ухода из жизни некоей Арины Виоловой. Береги себя,дорогуша, открытый проект должен принести «Марко» хоть немного тугриков.

Я растерялась, не зная, как реагировать на его слова. АФедор преспокойно стал смотреть в окно, и у меня сложилось впечатление, что онне шутит. Поэтому поверить в то, что он перестал есть, пить и спать, увидев намоей щеке слезинку, я никак не могу.

– Я существо нежное, – пел Федор, – и, может, тебе этопокажется странным, очень благодарное. Поэтому, лапа, бери ноги в руки ибыстренько дуй в книжный магазин на улице Ведомского, знаешь его небось! Такойогромный, у метро.

– Зачем?

– Сюрприз, мой пупсик, только оденься прилично.

– И когда мне надо там быть?

– Через час!

– Но я не успею смотаться домой, чтобы переодеться, на мнеджинсы и футболка!

– И когда ты только приучишься выходить из дома в приличномвиде, – разозлился Федор, – ведь ты не шантрапа, литератор, три книгивыпустила! Прямо позор! Ладно, как поедешь?

– Ну.., по кольцу, потом налево, вниз до Чисто кратногопереулка…

– Вот! Там есть магазин! Зайди и купи юбку с кофтой илиплатье, – рявкнул Федор, – шевелись, котя, не спи!

Я положила трубку в сумочку и заглянула в кошелек: дветысячи. Что ж, вполне хорошая сумма, надеюсь, мне хватит на обновки.

Оказавшись в Чисто кратном переулке, я лишний раз удивиласьосведомленности Федора: ну откуда он знает о наличии тут лавки со шмотьем?

Да еще такой отличной! Вещи хорошего качества, а цены простопотрясающие: блузочка сто рублей, юбочка триста, а вон там симпатичные брючкиза двести пятьдесят. Меня удивило, почему у прилавка не змеится очередь изпокупателей. Наверное, народ не в курсе, какое это замечательное место. Так,приеду домой и обзвоню всех подруг, пусть завтра несутся сюда.

Глядя, как я хватаю вешалки со шмотками, две продавщицырассыпались в улыбке, а третья забегала вокруг меня кругами, приговаривая:

– Вот еще цветастенькую гляньте, освежает.

– Давайте!

– А голубенькую?

– Хорошо.

– Розовый пиджачок?

– Пойдет.

– Атласный топик?

Я скосила глаза на ценник, всего пятьдесят рублей. Сама я неношу такие вещи, но прихвачу для Кристи, она будет в восторге.

Чуть ли не с поцелуями меня препроводили к примерочнойкабинке, откуда как раз выплыла дама, и задернули занавеску.

Я мигом влезла в голубенькую кофточку, бежевые брючки изалюбовалась собой. Чудо как хороша!

– Как оплачивать будете? – послышался из зала голоспродавщицы. – Карточкой?

– Наличкой, – ответила покупательница, только что вышедшаяиз кабинки.