На музыке. Наука о человеческой одержимости звуком - Дэниел Левитин

неделю с самого рождения, десять тысяч часов все равно не набирается». Во-первых, в этом рассказе есть фактические ошибки: Моцарт начал сочинять музыку только в шесть лет, а первую симфонию написал в восемь. Конечно, написать симфонию в восемь лет — по-прежнему выдающееся достижение, что и говорить. Моцарт был развит не по годам. Но это не то же самое, что стать экспертом. Многие дети сочиняют музыку, а некоторые даже пишут масштабные произведения в восемь лет. А Моцарт получил всестороннее музыкальное образование у своего отца, который в то время считался величайшим учителем музыки во всей Европе. Мы не знаем, сколько Моцарт занимался на самом деле, но если бы он начал, предположим, в два года и упражнялся по 32 часа в неделю (что вполне возможно, если учесть репутацию его отца как весьма строгого педагога), то к восьми он бы наработал свои 10 000 часов. Но даже если он не занимался так много, правило 10 000 часов все равно не говорит, что именно столько времени нужно, чтобы научиться сочинять симфонии. Очевидно, что Моцарт стал экспертом, но произошло ли это тогда, когда он написал первую симфонию, или он достиг уровня экспертности в музыке позже?

Как раз этим вопросом задался Джон Хейс из Университета Карнеги — Меллона. Можно ли считать симфонию Моцарта № 1 творением музыкального эксперта? Другими словами, если бы Моцарт больше ничего не написал, казалась бы нам эта симфония по-настоящему гениальной? Возможно, она не так уж и хороша и единственная причина, почему мы о ней знаем, заключается в том, что ребенок, который ее написал, потом вырос и стал великим композитором, — то есть мы испытываем к ней исторический интерес, а не эстетический. Хейс изучил программы концертов ведущих оркестров и каталог коммерческих записей, предположив, что лучшие музыкальные произведения должны исполняться и записываться чаще, чем менее значительные. Он обнаружил, что ранние вещи Моцарта исполняются и записываются довольно редко. Музыковеды в основном рассматривают их из любопытства, как сочинения, по которым никак нельзя предсказать, что дальше последуют экспертные работы. Те сочинения, которые считаются по-настоящему великими, Моцарт написал, когда его опыт в музыке давно перевалил за 10 000 часов.

Как мы уже поняли из дебатов о памяти и классификации, истина находится где-то между двумя крайностями и является чем-то средним между противоречащими друг другу гипотезами о врожденной и приобретенной экспертности. Чтобы понять, как именно происходит этот синтез и какие предсказания он позволяет сделать, нам нужно более внимательно изучить, что говорят генетики.

Генетики стремятся найти кластер генов, связанных с определенными наблюдаемыми признаками. Они предполагают, что если музыкальные способности — врожденное качество, то этот признак должен проявляться в одной семье, так как у братьев и сестер по 50 % генов — общие. Но при таком подходе бывает трудно отделить влияние генетики от воздействия окружающей среды, включающей в себя и среду матки: пищу, которую ест мать, и то, курит ли она и пьет ли спиртное, а также другие факторы, влияющие на количество питательных веществ и кислорода, получаемых плодом. Даже однояйцевые близнецы могут испытывать очень разные условия внутри матки в зависимости от того, сколько места у них есть, имеется ли пространство для движения и в какой они находятся позе.

Трудно отделить влияние генетики от влияния окружающей среды, когда речь идет о навыке, требующем обучения, таком как исполнение музыки. Как правило, музыкальность наблюдается у всей семьи. Но ее с большей вероятностью будут развивать и поддерживать у ребенка, родители которого — музыканты, и то же касается его братьев и сестер. Точно так же, если родители говорят по-французски, с большей вероятностью это будут делать и их дети. Несмотря на то что по-французски обычно говорят целые семьи, вряд ли кто-то станет утверждать, будто язык передается генетически.

Один из научных способов, позволяющих определить влияние генов на развитие черт или навыков, — изучение однояйцевых близнецов, особенно таких, которые воспитывались в разных семьях. Миннесотский реестр близнецов — база данных, которую ведут психологи Дэвид Ликкен, Томас Бушар и их коллеги, — помог найти однояйцевых близнецов и двойняшек, которых разлучили, и тех, которые выросли вместе. Поскольку у двойняшек 50 % общего генетического материала, а у однояйцевых близнецов — 100 %, это позволило ученым отделить влияние природы от влияния воспитания. Если у какого-то явления есть генетический компонент, то мы предполагаем, что он будет проявляться чаще у каждого из однояйцевых близнецов, чем у каждого из двойни. Более того, мы ожидаем, что этот компонент проявится даже тогда, когда однояйцевые близнецы воспитываются в совершенно разных условиях. Генетики, изучающие поведение, ищут такие закономерности и формулируют теории о наследуемости определенных признаков.

Новейший подход рассматривает генетические связи. Если признак представляется наследуемым, мы можем попытаться выделить связанные с ним гены (я не говорю «отвечающие за него», потому что взаимодействия между генами очень сложны и нам не под силу с уверенностью сказать, что один конкретный ген вызывает развитие определенной черты). Дело усложняется тем, что ген для какого-то признака может оказаться неактивным. Не всегда все гены из тех, что у нас имеются, «включены», то есть проявляют себя. С помощью количественного анализа экспрессии генов мы можем определить, какие из них активны в данный момент, а какие — нет. Что это значит? У нас есть примерно 25 000 генов, контролирующих синтез белков, которые наше тело и мозг используют для выполнения всех своих биологических функций. Эти гены определяют рост волос, их цвет, образование пищеварительных жидкостей и слюны независимо от того, какой у нас рост — 150 или 180 см. В период полового созревания что-то должно подсказать нашему телу, что ему пора начинать резко расти, а лет через шесть что-то должно велеть ему остановиться. Эту функцию выполняют гены, в которых заложены инструкции о том, что и как делать.

С помощью количественного анализа экспрессии генов я могу изучить образец вашей РНК, и если я знаю, что искать, то сказать, активен ли у вас ген роста прямо сейчас. На данном этапе анализ экспрессии генов в головном мозге представляется непрактичным, потому что современные методы (и те, которые появятся в ближайшем будущем) требуют извлечения кусочка мозговой ткани для изучения. Большинству людей такая операция покажется неприятной.

Ученые, изучавшие однояйцевых близнецов, которых растили порознь, обнаружили между ними поразительное сходство. В некоторых случаях близнецов разлучили сразу после рождения, и они даже не знали о существовании друг друга. Они могли воспитываться в разной среде далеко друг от друга (в Мэне и Техасе, Небраске и Нью-Йорке), в религиозных или