Все мои ребята. История той, которая протянула руку без перчатки - Рут Кокер Беркс

не стоит. Я была совершенно не согласна.

Как-то раз, навещая своих подопечных в больнице Хот-Спрингса, я заметила, что на сестринском посту началось какое-то волнение. В приемный покой только что привезли врача, умершего от сердечного приступа. Это был доктор, помогавший мне с анализами… Я опустилась на скамейку, почувствовав, что могу упасть в обморок. Мне казалось, что теперь меня ждет полнейший провал.

Я узнала, что приступ начался на беговой дорожке. Доктор приехал в спортклуб в одиночестве. Я представляла его машину и думала, что́ могло в ней лежать. Записная книжка, вещь, напоминающая о Чипе…

В больницу приехала жена доктора, и я долго не решалась к ней подойти. В конце концов собралась с духом и принесла ей свои искренние соболезнования. Сказала, что часто встречала доктора в больницах и что по нему сразу было видно, что он добрый человек, заботящийся о пациентах.

Она меня поблагодарила.

– Может быть, – сказала я, – вы позволите мне пригнать его машину к вам домой? Мне очень хочется вам помочь.

Я понимала, что это большая наглость с моей стороны, но не могла поступить иначе. Женщина с минуту рассматривала меня, слегка наклонив голову. Какое отношение я имею к ее мужу?

– Не нужно, спасибо, – ответила она. – С машиной мне помогут.

Разговор был окончен.

– Хорошо, – сказала я. – Тогда я спокойна. И я правда очень соболезную вашей утрате.

Женщина ушла.

По дороге в следующую больницу мне вспомнился один наш разговор, происшедший несколькими месяцами ранее. Я пожаловалась доктору на то, что в некрологах всегда указывается выдуманная причина смерти.

– «Пожертвования могут быть направлены в Американское онкологическое общество, – процитировала я. – И не задавайте лишних вопросов».

– Раньше врачи даже не говорили пациентам, что у них рак, – ответил доктор. – Вообще врачи хранят много тайн.

Он рассказал мне о том давлении, которое испытывают медицинские работники. О том, что многие из них борются с зависимостями.

– В медицине таких людей намного больше, чем в любой другой профессиональной области, – сказал доктор. – А количество врачей, покончивших с собой, вдвое превышает количество представителей других профессий, выбравших этот путь.

– Почему же? – спросила я.

– Богом быть не так-то просто, верно? Да и к тому же мы точно знаем, как правильно уйти из жизни. Мы даже знаем, как все подстроить так, чтобы никто и не подумал о самоубийстве. Вколи себе определенную дозу адреналина, займись физическими упражнениями – вот тебе и сердечный приступ. Никто даже проверять не станет.

Все это было сказано как бы в шутку, и я от него отмахнулась:

– Не верю, что люди на такое способны.

– Вы бы очень удивились, узнав, на что только не способны люди, – ответил доктор.

Я пришла на его похороны. Пыталась вести себя тихо, но всхлипывала всю церемонию – настолько мне было одиноко. На меня оглядывались женщины, и я заметила, что они перешептываются. Я знала, ходят слухи, будто я сплю со всеми подряд и хожу по больницам в надежде женить на себе врача. Покойный был лишь еще одним пунктом в моем списке любовников. «Неужели она и его пыталась захомутать?»

Мне хотелось встать и рассказать присутствующим о том, что совершил доктор: как он рисковал, помогая мне все эти годы. Он позволил стольким людям провести последние месяцы своей жизни в размышлениях о том, что случилось, и о том, как им быть дальше.

Доктор был героем! И об этом никто никогда не узнает. Я надеялась, что он не слишком мучился перед смертью. Но знала, что это не так.

Глава двадцать пятая

В сентябре телеканал KARK-TV пригласил меня к пяти утра в студию новостей, чтобы я рассказала о своей деятельности, связанной со СПИДом. Когда я вернулась в Хот-Спрингс, до того, как везти Эллисон в школу, оставался еще час, и я подумала, что могу немного вздремнуть. Мне и в голову не пришло, что в такое время мое выступление посмотрит большое количество зрителей! Как только я вошла в дом, зазвонил телефон. В трубке послышался мягкий женский голос: не знаю, сколько раз эта дама звонила и почему не оставила сообщение на автоответчике, но она, кажется, удивилась, что я ответила.

– Я звоню от имени двоюродного брата… двоюродного брата…

– Двоюродного брата, – подхватила я. – Понимаю. Чем могу вам помочь?

Она попыталась рассказать о каком-то человеке из Техаса и наконец спросила, может ли мне позвонить ее сестра.

– Речь о ее сыне.

– Конечно, – ответила я.

– Она не находит себе места, – сказала женщина.

– Пусть позвонит мне, – произнесла я. – Я подумаю, как ей помочь.

Повесив трубку, я легла на спину и закрыла глаза.

Через пять минут снова раздался звонок.

– Мой сын Люк сейчас в больнице Джона Питера Смита в Форт-Уэрте, – сказала женщина. – У него СПИД и опухоль мозга. Ему тридцать семь лет. Его не могут или не хотят прооперировать, и он почти полностью парализован. Он может есть… – женщина немного помолчала, – только с ложки. И совсем не может говорить.

– Мне очень жаль.

– Мы живем в Хот-Спрингсе, и я бы очень хотела забрать его домой, чтобы ухаживать за ним.

– Это прекрасно, – сказала я. – Вы не представляете, как редко встречаются такие люди!

– Но мы не знаем, как это сделать, – продолжила женщина. – Врачи говорят, что его надо везти на самолете, потому что, эм, поездка на скором поезде может закончиться для него смертельно.

– Да, существует санитарная авиация.

– Я знаю, – сказала женщина. – У нас есть деньги, но нам говорят, что услуги санитарной авиации стоят очень дорого. Все вокруг только и делают, что пытаются представить эту затею безумной и невыполнимой, а я просто хочу забрать сына домой.

Мне в голову пришла мысль о влиятельных людях, которые умеют без труда решать подобные вопросы.

– Могу я узнать, в каком из хот-спрингских банков вы храните деньги?

Женщина произнесла название банка. Его председателем был один из пожилых горожан, которые время от времени оказывали мне помощь.

– Я узнаю, сможет ли он нам что-нибудь посоветовать, – сказала я. – Он добрый человек.

Я обещала женщине перезвонить ей при любом исходе. Я надела свой лучший костюм – летящую бежевую юбку А-силуэта со светлой блузкой, отвезла Эллисон в школу и направилась прямиком в банк. Председатель приходил на работу довольно рано. Его светлые волосы полностью побелели; ему было не меньше шестидесяти пяти, но он даже не думал о пенсии.

– Что ж, – сказала я председателю, – ко мне обратилась одна семья, которая уже довольно давно пользуется услугами вашего банка, и вот что произошло…

Я рассказала председателю все, что мне было известно, упомянув, что родные очень хотят забрать Люка из Форт-Уэрта.

Председатель размышлял всего пару секунд.

– Транспорт будет ждать их в аэропорту, – сказал он.

– Но, послушайте, больному нужен медицинский самолет, а не просто вертолет.

– Я понял, – ответил председатель. – В аэропорту подготовят медицинский борт.

– Не знаю, как вас отблагодарить! – сказала я.

Председатель молча поднял телефонную трубку. В его словах звучала такая спокойная уверенность, что мне даже не обязательно было присутствовать при его звонке в аэропорт. Любопытно, каково это – обладать таким влиянием? Пользоваться повсюду такими бесценными привилегиями? Я думала о том, что бы сделала, окажись я на месте председателя.

Я набрала матери Люка прямо из банка:

– Нам дали зеленый свет.

Я прикинула, что путь до Форт-Уэрта займет примерно полтора часа, и решила, что могу полететь туда на медицинском самолете, встретиться с родными Люка и помочь им. А потом успею вернуться ко времени, когда пора будет забирать Эллисон из школы.

Пока я была в воздухе, мать Люка позаботилась о том, чтобы в их дом в Хот-Спрингсе привезли больничную койку и все необходимые препараты. Их гостиной было суждено превратиться в больничную палату. Я вновь поразилась, какие чудеса могут творить деньги.