Всепоглощающий огонь - Джон Скальци

– Да, пугает. И знаешь, что самое странное? Насколько я могу понять, никто из остальных имперо, кроме Рахелы, вообще не знал, что Цзии этим занимается. Они просто использовали его для разговоров с другими имперо.

– Как и ты – до сегодняшнего дня, – заметил Марс. – Ведь именно так тебе описали предназначение Зала Памяти. К тому же он называется Залом Памяти, а не Залом Скрытой Информации.

– Интересно, насколько все изменилось бы, знай об этом другие имперо.

– Это был бы кошмар, – ответил Марс. – Абсолютное знание на фоне абсолютной власти, которая у тебя уже есть.

– У меня нет абсолютной власти, – возразила Кардения.

– Ну конечно же нет, – усмехнулся Марс. – Никого не волнуют твои мистические видения насчет будущего Взаимозависимости, и никого не тревожит, что ты собираешься объявить военное положение, обратившись к парламенту – по собственной прихоти, как обычный человек, не имеющий абсолютной власти.

– У меня нет ощущения абсолютной власти, – поправилась Кардения.

– Пообещай мне, что никогда не расскажешь своим детям о возможностях Цзии, – сказал Марс. – Ты едва не вышла замуж за одного из Нохамапитанов, и меня пугает даже мысль о том, что могло бы случиться, если бы кто-нибудь из них узнал, на что способен Цзии.

– У меня есть и другие плохие новости для тебя.

– О господи!

Кардения показала на свой затылок.

– В мое тело и мой мозг вшита сеть, – сказала она. – Все, что я думаю, чувствую или говорю, записывается. А когда я умру, все это окажется в Зале Памяти. Даже если я ничего не расскажу своим детям, это вовсе не значит, что они не услышат этого от меня, – просто сперва я должна умереть.

– Наверняка тебя это беспокоит, – после минутного раздумья заметил Марс.

– Немножко. – Кардения пожала плечами и крепче прижалась к Марсу. – Но в этом есть и свои плюсы. В детстве я мало времени проводила с отцом – я любила его, и он любил меня, но мы совсем не знали друг друга. А теперь я могу, если захочу, каждый день приходить в Зал Памяти и говорить с ним. Как будто он вернулся ко мне. Это большое благо.

– Да, – согласился Марс.

– Если, конечно, ты любишь своего родителя, – добавила Кардения. – Вряд ли отец так же часто разговаривал со своей матерью. Насколько я слышала, она наводила ужас не только на него, но и на всю Вселенную.

– А ты с ней когда-нибудь разговаривала?

– Как-то раз я вызвала ее, чтобы задать конкретный вопрос насчет ее политики. Через пять минут я решила, что, наверное, больше никогда не стану с ней общаться.

Какое-то время оба молчали.

– Так ты… сейчас все записываешь? – спросил Марс.

– Запись идет постоянно, – пробормотала Кардения.

– Гм… но…

– Нет, то, как мы занимались сексом, не записывалось. Вернее, запись шла, – уточнила Кардения и тут же увидела легкую панику на лице Марса, – но не в том смысле. Записывались лишь чувства, которые я испытывала.

– И что расскажет твой призрак тому, кто об этом спросит?

– Что было здорово.

– Знаешь… лучше не вдаваться в подробности.

– Возможно, это будет и твой ребенок, – сказала Кардения, не веря, что подобные слова могли сорваться с ее губ, но было уже слишком поздно.

– Ты не можешь выйти за меня замуж, – небрежно заметил Марс. – Я стою намного ниже тебя по положению. В общем-то, я даже не лорд.

Кардения в притворном гневе слегка шлепнула его по груди:

– Не учите нас, что нам делать, лорд Марс. Мы имперо! И мы обладаем абсолютной властью! Если мы захотим, то запросто выйдем за вас замуж.

– Да, мэм, – ответил Марс. – Прошу прощения, мэм. Готов исполнять супружеский долг, мэм.

– Пока рано. Мы пока что вас испытываем.

– Можешь испытывать меня сколько пожелаешь. Только, пожалуйста, оставь это имперское «мы». Слишком уж чудно́ звучит.

Рассмеявшись, Кардения забралась на Марса и начала осыпать его поцелуями. Вскоре она уже позабыла обо всем – лишь какая-то практичная частичка ее разума продолжала твердить: «Знаешь, а ведь теперь у тебя действительно есть абсолютная власть и абсолютное знание. Возможно, пора воспользоваться и тем и другим».

«Ладно, я подумаю, – ответила Кардения. – А пока заткнись. Я занята».

Внутренний голос заткнулся, но несколько часов спустя разбудил ее и опять взялся за свое. Немного послушав, Кардения погладила Марса по волосам.

– Думаю, я готова, – сказала она.

– Ну и хорошо, – сонно пробормотал Марс. – Готова к чему?

– К тому, чтобы двигаться дальше, – ответила Кардения. – Поможешь мне?

– Да, – сказал Марс. – Но можно не сейчас? Я бы хотел еще поспать.

Дождавшись, когда он снова заснет, Кардения встала и направилась в Зал Памяти.

Так уж вышло, что всем срочно пришлось менять планы.

Архиепископ Гунда Корбейн сидела во дворике Соборного комплекса Сианя за утренним чаем, когда пришло сообщение, что сегодня в шесть вечера имперо выступит перед парламентом. Прочитав сообщение, Корбейн кивнула, допила чай и велела Юбесу Иси позвонить Тинде Лоуэнтинту, главе аппарата графини Нохамапитан, а затем соединить Тинду с ней.

У них с Тиндой состоялся короткий разговор, а после обмена прощальными любезностями та позвонила графине Нохамапитан – как обычно, уединившейся на «Вините». Голос Лоуэнтинту был полон торжества.

На «Вините» графиня Нохамапитан, также не скрывая восторга, указала главе своего аппарата, с кем нужно связаться и в какой очередности. Некоторым из них предстояло связаться с другими, поэтому в первую очередь следовало позвонить именно им, затем прочим важным персонам и лишь потом – менее важным, которые должны были обеспечить численность и кворум. Покончив с этим, графиня связалась с Джейсином Ву.

Джейсин Ву, уже слышавший о предстоящем обращении к парламенту, как раз собирался приступить к рассылке собственных зашифрованных сообщений. Графиня напомнила ему о том, что он и так знал, – будто он был ее лакеем, а не управляющим директором самого большого и самого важного дома Взаимозависимости, спасибо огромное. Однако Джейсин ничем не выдал своего раздражения, понимая ценность долговременных союзов и планирования. После разговора он снова принялся звонить людям из своего списка, в том числе адмиралу имперского флота Эмбладу, а потом велел своему помощнику позвонить помощнику Дерана Ву и пригласить двоюродного брата к себе в кабинет для беседы.

Деран Ву, тоже знавший об обращении, явился по приглашению двоюродного брата к нему в кабинет. Когда помощники удалились, закрыв за собой дверь, оба Ву обсудили свои планы и контакты – неодинаковые, но связанные с планами и контактами, о которых знала графиня Нохамапитан. Дом Ву мог считать союз с домом Нохамапитан удобным для себя, но при этом следовало ясно дать понять, что он не может быть союзом равных и дом Ву, как в нынешнем качестве аристократического дома, так и в будущем качестве имперской династии, остается и навсегда останется старшим партнером.