Роза пустыни - Сьюзен Симмонс

Но уже в следующую секунду она встала, гордо выпрямившись во весь рост.

– Да, муж мой, я очнулась, – проговорила она.

– Ну, Элизабет, это я могу объяснить, – начал он.

– И заодно с этим, муж мой, не объяснишь ли ты мне, кто такая твоя возлюбленная Шехерезада?

Рами встал, похлопал старого друга по плечу, радостно рассмеялся и сказал, направляясь к выходу из шатра:

– Сдается мне, старина, что теперь тебе придется несладко.

Как только они остались вдвоем, Элизабет уперла руки в бока и осведомилась голосом, который прозвучал неожиданно сильно, если принять во внимание то, что ноги у нее по-прежнему подгибались:

– И кто такая эта Шехерезада, смею спросить?

Черный Джек не мог решить, то ли ему целовать эту злую фурию, то ли встряхнуть хорошенько.

Он несколько дней находился в седле: сначала чтобы «позаботиться» об Амелии Уинтерз и Андре Полонски, потом – чтобы поскорее вернуться к Элизабет. Он позволял себе только короткие остановки, чтобы напоить и накормить Шехерезаду! Его кобыла отличалась силой и выносливостью.

Джек устал и проголодался, и ему очень не понравились сварливые ноты, звучавшие в голосе его жены. Наверное, следует с самого начала показать ей, кто будет в их доме хозяином.

Джек скинул пыльное верхнее одеяние и бросился на груду подушек.

– Я голоден и хочу пить. Сначала я поем и утолю жажду. После этого я буду мыться. И только потом мы обо всем поговорим.

– Мы будем разговаривать сейчас.

Его сузившиеся глаза блестели, как две льдинки.

– Сначала я поем и утолю жажду.

– Кто такая Шехерезада?

Черный Джек решительно налил себе в кубок пальмового вина и разломил пополам лепешку.

Жадно оторвав зубами кусок хлеба, он начал его жевать. Время от времени он делал паузу, чтобы поднести к губам кубок и запить хлеб щедрым глотком вина. При этом он бормотал себе под нос:

– Мне следовало бы жениться на женщине Народа. Они знают, как надо заботиться о мужчине, который устал и хочет пить, который два дня и две ночи ехал верхом, чтобы поскорее вернуться к своей женщине.

Элизабет опустилась рядом с ним на колени.

– Ты ехал верхом два дня и две ночи, чтобы вернуться ко мне?

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Да.

– А не для того, чтобы увидеться с Шехерезадой?

Он нахмурился:

– Конечно, нет. Шехерезада была со мной.

Щеки Элизабет вспыхнули.

– Ты взял с собой другую женщину?! – возмущенно воскликнула она.

Черный Джек решил, что это пора прекращать. Давно пора, если уж на то пошло.

– Шехерезада – существо женского пола, но она не женщина.

«Слава Богу!» – мысленно добавил он.

Элизабет была явно озадачена:

– Тогда кто же она такая?

Джек не торопясь отрывал сочные ягоды от большой кисти темного винограда и отправлял их в рот.

– Так кто же она? – раздраженно повторила Элизабет.

– Моя лошадь.

Джек навсегда запомнит выражения, которые стремительно сменяли друг друга на лице Элизабет в эти последние несколько минут, – то гнев, то ревность, то чувство облегчения. А теперь на нем снова отразился гнев, так что круг был замкнут.

– Лошадь?! – воскликнула она.

Джек кивнул. Его глаза искрились смехом.

Она схватила вышитую подушку и сердито бросила в него.

– Ты специально заставил меня думать, что Шехерезада – это женщина! А это была твоя лошадь!

Он без труда поймал подушку и отложил ее в сторону.

– Ревновала, радость моя?

– Ревновала? Ха! С какой стати мне ревновать?

– Потому что ты не хочешь ни с кем меня делить.

Ее изящный носик высокомерно вздернулся.

– Вы явно перегрелись на солнце, милорд. Оно повредило вам мозги, так что теперь вы бредите и страдаете манией величия.

Он запрокинул голову и искренне рассмеялся.

К Элизабет вдруг вернулась серьезность. Она поменяла тему разговора.

– Ты должен все мне рассказать, Джек. – Она стиснула его плечо. – Где мой брат? Он здоров? Ему ничто не угрожает?

Он поспешил ее успокоить:

– Не бойся. Али здоров и в безопасности. Он решил погостить у родителей своей матери, пока вся эта история не закончится.

– Я очень рада это слышать, – призналась Элизабет, отпуская его плечо. – Али как-то сказал мне, что его мать умерла во время родов. Теперь, когда папы тоже не стало, я испугалась, как бы он не начал думать, что остался совершенно один.

– Об Али прекрасно позаботятся. Кроме бабушки и дедушки, у него еще масса родственников: дяди, тетки и двоюродные братья и сестры.

Элизабет начала нервно теребить бахрому подушки.

– Но я его единственная сестра.

Джек решительно кивнул, продолжая смотреть ей прямо в глаза:

– Ты – его единственная сестра.

– Конечно, если не считать остальных в Англии.

– Если не считать остальных в Англии.

Ему показалось, что Элизабет приняла для себя какое-то важное решение.

– Я должна буду повидаться с братом, когда эта история закончится.

– Я сам тебя к нему отвезу.

– Спасибо. – Она посмотрела на Джека с искренней благодарностью и пододвинула ему тарелку сладкого печенья, пропитанного медом. – Не хотите ли еще откушать, милорд?

Черный Джек вежливо отказался.

– Теперь я вымоюсь и расскажу тебе о миссис Уинтерз и графе Полонски. – Уже начав раздеваться, он добавил: – Если, конечно, тебя это интересует.

Элизабет нетерпеливо подалась к нему:

– Конечно, интересует! Ты не должен пропускать ничего, даже самой мелкой и маловажной детали! Я хочу услышать все.

Джек прикусил щеку, чтобы сдержать улыбку. Какое она любознательное существо, его женушка! Он вздохнул. Жена. Надо полагать, это будет следующим вопросом, который она пожелает ему задать.

– Я постараюсь вспомнить все подробности, какими бы незначительными они ни казались, – пообещал он, продолжая раздеваться.

– Милорд, вы вот-вот снимете с себя всю одежду, – напомнила ему Элизабет.

«Что это за женские глупости?» – подумал Джек, а вслух произнес:

– Мадам, я это прекрасно сознаю.

– Но ты будешь… совершенно… неодет!