Пионерский гамбит-2 - Саша Фишер
Шрифт:
Интервал:
— А может мы зря на парня напустились? — с притворным сиропом в голове проговорил Артур Георгиевич. — Может у него талант? И он еще писателем знаменитым станет, а?
— Да брось, Жорыч, посмотри ты на него, какой из него писатель? — отец скорчил презрительную мину. — Достоевский, ага. «Каштанку» новую напишет, ну… Я с ним как-то уже разговаривал серьезно по этому поводу, сказал, что выкину его писюльки, если еще раз увижу, так он знаешь что?
— Что? — воспитатель подался вперед от любопытства.
— Нюни распустил, как девчонка! — отец всплеснул руками. — Ты представляешь, да? Развел сырость, тетрадки свои у меня из рук вырывал. Тьфу ты…
Бить людей нехорошо. Ну, есть у меня такая жизненная установка, что если можно решить спор без драки, то лучше так и сделать. Но тут был тот случай, когда по-другому я поступить просто не мог. Лично меня эта вот насмешливая критика задевала слабо. Но за Кирилла нужно было вступиться, сам бы он вряд ли решился бы на подобный шаг. Судя по подкатившему к горлу комку, бывший хозяин тела готов был расплакаться. И я его, кстати, отлично понимал. Творчество — это вообще материя довольно хрупкая, а когда еще и близкие люди ведут себя как мудаки…
Я сжал кулак и со всего маху двинул своему отцу в нос.
Глава 24, в которой я поступаю не очень хорошо и очень эгоистично
— Кирюха, стой! — Мамонов нагнал меня уже у самого отряда. — Твой отец просил передать…
Он протянул мне бумажный пакет с закрученным верхом и слегка помятый конверт. На картинке — силуэт военного корабля на фоне флага и надпись «Слава советским морякам». Штамп Новороссийска, домашний адрес Кирилла, написанный крупным разборчивым почерком. Четкие циферки почтового индекса. И обратный адрес. Понятно, письмо от мамы. Я перевернул конверт. Он был неровно вскрыт. Ну да, тоже понятно.
— За что ты его? — спросил Мамонов, качнув головой в сторону ворот.
— Было за что, — хмыкнул я.
— Он еще на словах просил передать, что… — сказал Мамонов, но я его перебил.
— Да пофиг, что он там передать хотел, — я вынул из конверта сложенный листок и развернул. Пробежал глазами по строчкам. Улыбнулся. — Кстати, кажется, у меня есть идея, как нам посмотреть «Пиратов двадцатого века»…
— И как? — оживился Мамонов.
— Сначала надо кое-что проверить, — я подмигнул. — Но если выгорит, то мы обязательно сгоняем в киношку. Может даже в Новокиневск, а не в задрипанный Закарск.
— Это было бы вообще отлично, — Мамонов хлопнул меня по плечу. — Кстати, если что, денег на билеты мне мама дала.
— Значит у нас, если что, есть запасной вариант, — я подмигнул.
Я подумал и не стал заходить в палату. Сунул письмо от мамы в карман, благо оно все равно уже было мятым и развернул пакет. Заглянул. О, а ведь я уже почти забыл про существование этой радости стоматологов! В этот раз были не карамельки, а ириски «Золотой ключик».
— Будешь? — я протянул пакет Мамонову. Ну и себе тоже достал конфету. С фантиком пришлось повозиться, потому что он намертво приклеился к ириске. Но кусочек бумажки мне отклеить так и не удалось. «Да и фиг с ним», — подумал я и сунул конфету в рот. Зубы моментально завязли в клейком месиве, рот наполнился сладкой слюной. Были бы у Кирилла пломбы, обязательно бы повылетали. Кстати, интересно, а если ли у Кирилла пломбы? Зубы у меня вроде ни разу за это время не болели, но это не значит, что их не лечили раньше.
— Влетит Елене Евгеньевне сегодня, — не очень внятно из-за склеившей зубы ириски проговорил Мамонов.
— Из-за выступления? — спросил я.
— Ага, — Мамонов кивнул. — Слышал, как она с рыжей разговаривала. Все уперлись, ка бараны.
— А где Олежа? — встрепенулся я.
— В комнату отдыха побежал, — Мамонов мотнул головой в сторону клуба. — Там сегодня «Этот фантастический мир» повторяют.
— К нему никто не приехал что ли? — я попытался отлепить ириску от зубов, но безуспешно.
— Неа, — Мамонов сосредоточенно пожевал.
— А Друпи? — спросил я.
— Последний раз видел у ворот, — сказал Мамонов. — К ней старшая сестра приехала. Такая прямо фифа суринамская…
— Помчали найдем Олежу, — я вскочил.
— Зачем? — нахмурился Мамонов.
— Надо же как-то спасать положение, — я усмехнулся. — Раз газету можно делать кому попало, значит и выступать тоже.
В комнату отдыха набилось человек десять. В основном, вожатые, пионеров, кроме Марчукова было всего двое, из второго отряда, парочка типичных таких ботаников, тощих, сутулых и в очках.
— Олежа, — шепотом позвал я. Но он никак не отреагировал, увлеченно глядя на черно-белый экран телевизора. — Олежа! Да, блин…
Я пробрался между стульями и потряс его за плечо.
— Давай потом! — отмахнулся от меня Марчуков.
— Олежа, ты ведь уже видел этот выпуск, — прошептал я, приглядываясь к изображению. — Пойдем, дело есть!
— Не мешайте смотреть! — визгливо возмутился один из «ботаников».
— Олежа, пойдем, это важно! — я навис над Марчуковым, всем своим видом давая понять, что никуда не уйду, пока он не отлипнет от телевизора. Тот горько вздохнул, насупился и встал. На его место тут же устроился тот из ботанов, который возмущался.
— Самое интересное осталось! — Марчуков снова вздохнул.
— Ой, да ладно тебе, — махнул рукой я. — Слушай, какое дело… Наши
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!