Бестолочь - Патриция Хайсмит

через край банки. Он налил супа в чашку, сел за кухонный стол и начал есть.

Он услышал голос Клары, призрачный обрывистый шепот. Он поднял голову, напрягая слух, и чем сильнее вслушивался, тем отчетливей было впечатление, что он действительно его слышит, хотя и смутно, так что слов не разобрать. Нечто шелестящее, нечто веселое, словно она где-то в доме забавляется с Джеффом. Или так, как она и в самом деле несколько раз обращалась к нему в первые месяцы, когда они только переехали в этот дом. Уолтер знал, что Джефф спит, свернувшись калачиком в кресле в гости­ной. Если бы эти звуки существовали в действительности, уж Джефф-то...

Уолтер встал. Может, он и вправду сходит с ума? А может, все дело — в доме? Он запустил пятерню в волосы, потом тороп­ливо подошел к окну и распахнул его.

Он стоял у окна, пытаясь заставить себя думать, прийти к реше­нию, вспомнить — вспомнить Клару в этих стенах и часы, когда они были счастливы в этом доме, вспомнить, пока еще есть что вспоминать, но прошло несколько безумных мучительных секунд, и он осознал, что вообще ни о чем не думает, а если и чувствует, так одно лишь смятение.

Он подошел к телефону и набрал номер маклерской фирмы «Найтсбридж». До радости и ужаса знакомый номер. Как будто Клара снова жива. Гудки вызова раздавались один за другим, Уолтер понял, что сегодня контора Филпотов закрыта, однако по­ложил трубку лишь где-то на пятнадцатом вызове.

После этого он позвонил миссис Филпот домой. Она оказалась у себя, и он сообщил, что хотел бы немедленно продать дом. Он сказал, что ему не составит труда переехать к понедельнику, а завтра он займется продажей кое-какой мебели. Миссис Филпот заверила, что нет ничего проще: «Найтсбридж» купит дом за двад­цать пять тысяч долларов.

— Надо же, какое совпадение,— заявила она,— завтра к нам приходит агент кое-что оценить, в частности из мебели. Может, мне прийти с ним завтра утром? Вы будете дома часов в две­надцать?

— Буду,— ответил Уолтер.

— Уж в чем, а в оценке мебели и тому подобном я разбира­юсь. Я не позволю вас надуть,— рассмеялась она.

Днем Уолтер начал отбирать вещи, чтобы отдать Клавдии. Отец с Клиффом, подумал Уолтер, может быть, захотят взять какую-нибудь мебель из гостиной. Нужно ответить на письмо брата, оно пришло дней десять тому назад — третье или четвер­тое от Клиффа после смерти Клары,— и в нем было столько брат­ской заботы и свойственного Клиффу застенчивого, скрытого со­чувствия, что оно тронуло Уолтера чуть не до слез. Но он так и не ответил.

Он поднялся наверх и принялся выкладывать на кровать по­стельное белье, но скоро понял, что запутался, и решил подож­дать до вечернего прихода Клавдии, чтобы закончить с ее по­мощью.

Он собрался позвонить Элли, сказать, что продает дом, и уже подошел к телефону, но передумал. Он решил съездить в Бенедикт отправить письмо в институт, сел в машину и поехал в Бене­дикт.

Часы показывали 3.12. Он раздумывал: оставить где-нибудь машину и совершить долгую прогулку в лесу — или вернуться домой и в одиночестве напиться? Элли уже в пути. Она должна была около двух выехать в Корнинг проведать мать, а воз­вратится только завтра. Но в Корнинге, конечно, тоже читают га­зеты. Может быть, Элли прочтет уже сегодня вечером, а завтра уж точно. Интересно, увидит ли он Элли еще раз. Он резко развер­нулся и погнал машину в Нью-Йорк. Он сделает то, что хочется,— дождется в Манхаттане вечерних выпусков. Припаркуется где- нибудь и пойдет бродить по улицам. Ему всегда нравилось гулять по Манхаттану. Никто на него не глядит, никто не обращает вни­мания. Можно остановиться поглазеть в витрину на ряды бле­стящих ножей и ножниц и ощутить себя не более чем парой без­ликих глаз.

Он гулял, бродил и ждал. Заходил в бары выпить рюмку бренди с чашечкой кофе и шел себе дальше. В выпусках, выходящих к де­сяти вечера, не было того, чего он боялся. Час за часом он обду­мывал, не позвонить ли Корби и попросить его остановить Ким- меля; да, проглотить гордость и умолять Корби остановить его. По ходу этого спора с самим собой гордость неожиданно взбры­кивала, и он с высокомерием отчаявшегося человека решал, что ему на все наплевать. Как бы то ни было, но Корби в роли спаси­теля — совершенная дичь. В этом деле он будет на стороне Киммеля. Вернее, станет поддерживать того из них, кто постарается обвинить другого.

Еще один выпуск должен был поступить в продажу около по­луночи. Уолтер его дождался — о нем по-прежнему ни слова. Уолтер начал надеяться, что Киммель в конце концов решил не сообщать в газеты. А может, он сидит там у себя в Ньюарке и ждет от него звонка с известием, что он передумал?

Или Корби сегодня опять избивает Киммеля? Возможно, Ким­мель просто не успел связаться с репортерами. Но чтобы Корби стал задерживать Киммеля, когда тому предстояло сделать столь важное дело,— этого Уолтер не мог вообразить.

Уолтер стоял на углу Пятьдесят третьей улицы и Третьей авеню, смотрел, задрав голову, на старую линию надземки и морщился от визга тормозов проходящих такси. Яркий свет сбоку, из витрин магазина «Рикер», бил ему в глаза. Когда он перевел взгляд в тем­ный туннель под надземкой, к нему бесшумно скользнул автобус с горящими фарами, напоминающими глаза какого-то чудища. Уолтер вздрогнул.

Он был в аду.

Глава 34

Он лежал в постели и ждал легкого шлепка, с каким газета ударяется о парадную дверь. Обычно газету приносили без чет­верти семь. Когда в положенное время он ничего не услышал, то спустился и включил лампочку над парадным, чтобы видеть крыльцо. Газеты не было. Он поднялся наверх и оделся.

Газету он нашел, когда выходил на улицу из парадного. При свете лампочки в холле Уолтер прочел:

«ЧЕЛОВЕК ИЗ НЬЮАРКА РАССКАЗЫВАЕТ

ОБ УМЫШЛЕННОМ УБИЙСТВЕ ЖЕНЩИНЫ

ИЗ БЕНЕДИКТА.

27 ноября. Удивительную историю, единственным подтвержде­нием которой служат заполненный карандашом бланк заказа на книгу и решительное и откровенное заявление измученного чело­века» была поведана'вчера поздно вечером в редакции ньюаркской «Сан». Мельхиор Д.Киммель, владелец книжной лавки в Hьюарке, сообщил нам, что Уолтер Стакхаус, муж покойной Клары Стакхаус, проживавшей в Бенедикте, Лонг-Айленд, приходил к нему в магазин за две недели до гибели миссис Стакхаус в ок­тябре месяце и задавал ему вопросы об убийстве его собственной жены, Хелен Киммель...»

Уолтер сунул газету под