Тетушка с угрозой для жизни - Дарья Калинина

– Так это все была шутка?

Морозов перестал ржать и уже вполне серьезно ответил:

– Это была провокация.

– Для кого? Для меня?

– При чем тут ты? – удивился Морозов. – Ты-то свой в доску! Не о тебе речь!

– А о ком?

– Нашел ты, Саша, время, чтобы вопросы задавать и разговоры разговаривать. Пошли лучше отсюда поскорей!

Все трое пленников тут же с ним согласились. И впрямь, что они забыли в этом подвале? Не пора ли им отсюда уже выбираться?

– Ходить-то можете?

– Можем.

– Это хорошо, – одобрил Морозов. – А то я боялся, как бы вас звуковой волной тоже не размазало. Все поджилки прямо тряслись, когда к вам спускался. Все, думаю, если что, не жить мне.

– А кого размазало-то?

Морозов не ответил. То ли не услышал, то ли не захотел, то ли по-прежнему считал, что время для разговоров не самое подходящее.

Выходя из своей камеры, Саша увидел, как из соседней какие-то люди в облегающем черном камуфляже, касках и бронежилетах выводят двух маленьких мальчиков. Дети были очень слабы, но все-таки шли сами, хотя с двух сторон их и поддерживали взрослые.

– Толя! Дима!

Мальчишки взглянули на Сашу с испугом. Оно и понятно. Он-то теперь знал мальчишек как облупленных, а они сами совсем его не знали.

– Не бойтесь! Меня послали ваши мамы. Они вас ищут.

Но мальчишки были вроде как не в себе. Они не отвечали Саше ничего, трясли головами и пошатывались.

– Что с ними?

– Небольшая контузия, – ответил кто-то из мужчин в черном. – Скоро все будет в порядке.

Голос его доносился из-под балаклавы приглушенно, но слова разобрать было можно. Все вместе они вышли из подвала и оказались в жилых помещениях дома. Впрочем, жилыми их можно было назвать лишь с большой натяжкой. Ни мебели, ни занавесок на окнах, ни даже паркета на полу или отделки на стенах. Голый серый бетон, точно такой же, как и внизу в подвале. И еще стеклопакеты, из которых открывался вид на абсолютно дикий лес вокруг.

– Где это мы?

– Не поверите, но место это всего в пятидесяти километрах от города. Виктор обустроил тут свое логово, куда стаскивал пленников. Не вы первые, кого он поселил в своем подвале.

– Но, надеюсь, последние?

– Это точно! – с удовлетворением произнес все тот же мужчина в балаклаве. – Больше он никого похитить не сможет. Стопудняк!

– Дом, похоже, нежилой.

– Так и есть, – ответил Морозов. – Хозяева затеяли строительство, но потом что-то у них пошло не так. Заканчивать отделку дома они предоставили новым владельцам, когда те появятся. А пока что домом в своих интересах пользовался Виктор. Из мебели тут лишь диван, газовая плита, холодильник и стол с двумя стульями. Минимальный набор. И даже пола нету.

– Но кое-что из ремонтных работ хозяева все же сделали, – сказал Саша, указывая рукой на яркое цветное пятно, выделявшееся на стене. – Это что, абстракция? И ковер на полу положили. Только криво почему-то.

Он не заметил, как обменялись взглядами Морозов и люди в черном. Шагнул к стене, чтобы рассмотреть цветную композицию, и внезапно сдавленно охнул. Морозов тут же очутился рядом с ним.

– Пойдемте-пойдемте, – торопливо говорил он, обращаясь к мальчикам. – Нечего нам тут с вами задерживаться. Нас уже ждут на улице!

Остальные мужчины выстроились вдоль стены парадным караулом. Но один лишь Саша заметил, что стоят они таким образом, чтобы закрыть от четверых мальчишек красные пятна на стене и полу. В итоге мальчики ничего и не заметили. Как все дети, они моментально нашли общий язык друг с другом и перезнакомились между собой. И сейчас уже не попарно, а веселой стайкой выбежали на улицу, радуясь теплому солнышку, вольному ветерку и своей свободе.

А вот взрослым предстояло еще поговорить на серьезные темы. Когда дети оказались на улице, Саша ткнул пальцем на стену.

– Что это? Кровь?

– Да.

– Откуда тут взялись эти пятна? И кровь… она же совсем свежая.

Пятно на оштукатуренной стене и впрямь влажно поблескивало. На полу оно уже впиталось в пористый слой бетона, но все же было видно, что появилось оно тут совсем недавно.

– Откуда? Это что… кровь Виктора?

Морозов не стал отрицать.

– Оружие новое, – пробормотал он. – Не опробованное толком. Откуда мы знали, на какую мощность надо ставить? Инструктор нам сказал, что сто раз так делал, а оказалось, что он первый раз с такой пушкой работает. Принцип-то ее работы ему ясен, а вот конструкция какая-то новая.

– И что?

– Что-что… Звуковая волна из пушки на дом пошла, Виктору мозг и размазало.

А мужик в балаклаве еще и добавил:

– Видимо, сначала из носа и ушей у него кровь брызнула, отсюда и импрессионизм на стене.

– А потом, когда он уже упал, на пол натекло. Вот тебе и цветной ковер.

– Звуковая пушка… – пробормотал Саша. – Понятно.

Так вот что это был за странный гул! Вот что означал тот звук, от которого у самого Саши чуть голова не лопнула! Это работала звуковая пушка, которую бойцы решили использовать при штурме дома.

– И мощно же вы зарядили! У нас в подвале и то слышно было.

А уж что творилось наверху в доме, где не было толстого бетонного перекрытия для защиты, и представить страшно. Тут у дверей Виктору было практически негде укрыться. Шансов на спасение у него не было никаких. Звуковая волна накрыла его, что называется, с головой. Накрыла и убила.

– Все равно, – настаивал кто-то из штурмовиков. – Хорошая штука.

– Мне тоже нравится, – добавил другой.

– Если заряд отрегулировать, то отлично получится, – заявил третий. – Куда лучше, чем газ пускать или светошумовые гранаты кидать.

Саша помалкивал. У него, хоть и в слабой степени перенесшего воздействие такой пушки, было свое мнение на этот счет. Но высказывать его он не торопился. Все-таки с помощью этой пушки их всех спасли.

Морозов отвел его в сторонку и произнес:

– Ты не думай, я понимаю, что, если бы заряд был еще чуточку больше, спасать было бы уже некого.

– Понимаешь? Правда?

– Конечно! – горячо откликнулся Морозов и попросил: – И в связи с этим сделай милость, только не рассказывай ничего Вере. А? Ей и так досталось, когда этот гад к нам в дом забрался, в Трезора стрелял, а потом еще и ребят старших увез. Если она узнает, что тут произошло…

Морозов недоговорил. Саша тоже промолчал. Он понимал тревогу приятеля.

А Морозов заговорил снова: