Рыцарь ее сердца - Хизер Гротхаус

— А ну сидеть! — прикрикнул охранник, освещая ее факелом через решетку, и она снова медленно опустилась на камни. — Я хорошо тебя вижу и предупреждаю, что если ты дернешься, пока я буду отпирать дверь, можешь заранее считать себя покойницей. Поняла?

— Поняла, — согласно кивнула Сибилла.

Пошарив на боку, охранник вытащил связку ключей и, выбрав нужный, вставил его в квадратную пластину двери со стороны коридора. С мерзким визгом решетка подалась внутрь камеры. За спиной охранника маячила чья-то неясная тень.

— Проходите, святой отец, — почтительно произнес солдат, не спуская глаз с Сибиллы, — и ни о чем не беспокойтесь, я буду оставаться рядом до тех пор, пока вы не соблаговолите уйти.

— Благодарю, — ответил священник.

Свет факела остался за спиной вошедшего, и он прямиком направился к пленнице, которая, хотя и сидела, согнувшись, уже узнала эту благородную осанку, колышущиеся волосы и уверенную походку.

Вошедший опустился перед ней на корточки и, участливо погладив правой рукой по голове, положил перед ней сверток. Последующая за этим молитва — Сибилла в этом нисколько не сомневалась — была прежде всего рассчитана на то, чтобы бдительный охранник успокоился. После «аминь» она схватила руки Джона Грея и прижала ладони священника к своему лицу.

— Джон, — только и могла сдавленно прошептать Сибилла.

— Почему все это произошло так быстро, Сибилла?

Она лишь покачала головой, радуясь, что чувствует кожей его тепло. Оказалось невероятным блаженством ощущать рядом с собой в этой вонючей камере кого-то еще, кто ее знал, любил ее семью, любил Фолстоу.

— Сегодня состоится суд, не позже чем через час, — едва слышно сказал Джон, прерывисто дыша. — Если тебя признают виновной по всем пунктам… Сибилла, король вне всяких сомнений, приговорит тебя к смерти.

— Знаю, — ответила Сибилла, вздохнув почти безразлично, и подняла глаза вверх, словно пытаясь рассмотреть собственную судьбу в окружающем мраке. — Вы здесь для того, чтобы заранее исполнить положенный ритуал?

Грей рассмеялся в ответ, едва скрывая досаду.

— Ты же знаешь, я на подобное не способен. Это только…

— …дань вежливости, — закончили хором оба, и это совпадение мыслей заставило Сибиллу почувствовать себя так хорошо и уютно, что она улыбнулась, пусть даже и с грустью:

— Надеюсь, что охрана так не считает?

— Ну что ты! Для всех я здесь только для того, чтобы ты исповедовалась перед тем, как присягнуть королю. — С этими словами он развернул сверток и вложил его содержимое в руки Сибиллы.

— Что это? — спросила она, ощущая что-то завернутое в мягкую материю.

— Во-первых, это чистая одежда, в которой ты предстанешь перед судом. Очень простенькое платье и незамысловатые полотняные туфли. Смею тебя уверить, что большинство заключенных выходили на суд в одежде, куда менее подходящей для такого случая. Кстати, внутри найдется и гребень.

— Благодарю вас, — прошептала Сибилла.

— А здесь, — он неловко порылся в рясе, доставая что-то похожее на кусок шелка, — мой платок. Думаю, ты сумеешь его правильно использовать, если здесь, конечно, найдется хоть немного чистой воды. Прости, но, боюсь, это самое большее, что я сейчас могу для тебя сделать.

— Почему вы так добры ко мне, Джон? Как вы можете быть таким после того, как все это случилось?

Священник обеими руками сжал запястья Сибиллы.

— Потому что я сумел понять тебя. Недели этого кошмарного беспорядка, творящегося вокруг Фолстоу… Это помогло мне осознать, что все, что ты делаешь, ты делаешь ради любви. Ты можешь не согласиться с тем, что я сейчас скажу, но ты любима многими-многими людьми. Эго и обитатели Фолстоу, и члены твоей семьи, это я, в конце концов, хотя ты меньше всего можешь этого ожидать после того, как поведала мне свою историю. Это даже те, кто громко говорит, что ненавидят тебя, но втайне восхищаются, возможно, даже против собственной воли. Ты удивительная женщина, изумительное творение Господа.

Сибилла прижалась лбом к костистым рукам священника, не зная, что сказать в ответ.

— Но теперь ты обязана признаться мне, — мягко продолжил Джон, — зачем ты все это делаешь. Почему ты не хочешь сама себя спасти?

— Как же я…

— Я виделся с Сесилией, — прервал ее Джон.

— Она здесь? В Лондоне?

— Да. Вместе с лордом Белкоутом, а также с лордом и леди Мэллори.

Она потеряла дар речи, не представляя, как все они могли оказаться здесь столь быстро. В любом случае она не желала, чтобы ближайшие родственники стали свидетелями конца ее жизненного пути.

— Сибилла! — Джон вывел ее из задумчивости.

Она попыталась найти глаза Грея, почти невидимые на лице, скрытом в глубокой темноте.

— Я люблю его, Джон. Люблю Джулиана Гриффина. Люблю и в том смысле, как женщина любит мужчину, как лорда, как мужа и хозяина. И я никогда-никогда не намеревалась влюбляться так во всей своей жизни.

— Однако, Сибилла, это чувство не…

— Пожалуйста, — прошептала она, — дослушайте до конца. Король направил Джулиана арестовать меня, и наградой ему должен был стать Фолстоу. О какой любви могла здесь идти речь? Он даже не имел права мне верить. Но он поверил и верит до сих пор. Коснувшись тайн моей семьи, он провел собственное расследование. И вот он готов пожертвовать всем: завидным положением при дворе Эдуарда, состоянием для себя и дочери, своей конечной целью — Фолстоу. И все ради того, чтобы мы втроем могли начать новую жизнь. Он полюбил меня такой, какая я есть, без богатств и положения, и я полагаю, что Джулиан оказался единственным на это способным.

— И ты действительно полагаешь, что твоя смерть станет ему наградой? — недоверчиво спросил священник.

Сибилла покачала головой:

— Если я не скажу королю то, что он желает услышать, Джулиана посчитают моим соучастником, он будет лишен звания, может быть, даже заключен в тюрьму. Люси отдадут чужим людям из знатного сословия, выбранным по королевской прихоти, и кто знает, как долго она не увидит родного отца и увидит ли вообще. Фолстоу со всеми его обитателями перейдет в собственность короны. В любом случае меня проклянут, но я хотя бы буду знать, что все те, кого я люблю больше всех в этом мире, находятся в безопасности. — Последние слова она произнесла надтреснутым голосом.

— Я не знаю, что сказать тебе, Сибилла. А что, если лорд Гриффин опровергнет то, что ты скажешь на суде?

Начнет отрицать твою вину, полагая, что спасает тебя подобным образом?

— Джулиан не глуп, Джон. Мне остается лишь надеяться, что он подумает, пусть даже не о себе, а о дочери, и не станет этого делать.

Не найдя, что ответить, Джон Грей сильнее сжал руки Сибиллы.

— Время, святой отец, — напомнил охранник по ту сторону решетки.