Денис Котик и Ржавые Заклинания - Алина Боярина

Неподалеку протекал мелкий ручей. Максим во время своих поисков ближайшего выхода из леса здорово вляпался в мокрую глину и грязь на его бережке. Но ему уже совсем не хотелось вновь оставлять Лесю одну. На этот счет у Максима было какое-то поистине суеверное чувство. А своим чувствам, как и вещим снам, он привык доверять, потому что они еще никогда его не подводили.

Максим решил, что он, пожалуй, сумеет дотащить Лесю до ручья – она была девочка стройная и хрупкая. Страх и отчаяние должны были придать ему сил, а Максим, как мы помним, всегда был реалистом и трезво оценивал собственные возможности. Но тут в голову ему пришла еще одна, весьма ценная мысль.

Он подумал, что Егорий не зря поджидал их возле ручья. Скорее всего, их кто-нибудь встретит и здесь, в лесу. Просто немного припоздали, или же они с Лесей шли слишком быстро. И Максим решил оставить записку о том, что с ними приключилось, и где их нужно искать.

Он взял карандаш из кармана Лесиного пальто и достал из кожаного футляра чистый листок. Бумага как нельзя лучше подходила для короткой записки.

Разумеется, Максим не мог знать, что этот лист бумаги – не обычная страничка из тетради или блокнота. И что его вручила Лесе таинственная волшебница, а по совместительству – родная бабушка Дениса, Максим тоже не подозревал ни сном, ни духом. Для него это была просто бумага, на которой можно писать.

И он взял карандаш, поскреб для четкости букв его грифель и в два счета набросал текст послания.

Оно было адресовано тем, кто должен был прийти за ними на помощь. И написано в духе любимых Максимом боевиков-детективов, где постоянно и широко применялись всякие технические новации и компьютерные технологии.

Мы рядом. Нуждаемся в помощи. Тридцать шагов прямо и налево. Торопитесь!

Последнее слово Макс подчеркнул трижды. Затем он шагнул назад, примеряясь, и сразу понял: лучшее место, откуда будет видна их записка, как раз – вот это дерево. Максим поначалу сорвал тонкую веточку, но она была слишком хрупкой. Тогда он пошарил в кармане в поисках чего потоньше и поострее. В итоге он вынул тонкую шпильку.

Макс на миг замешкался – эта шпилька была ему очень дорога, поскольку была связана с воспоминаниями о прошлом лете и их приключениях в поисках рудоведной трубы. Собственно говоря, это и была часть трубы. Тоненькая деталька, которую Максим в свое время просто прикарманил, на память. У запасливых изобретателей иногда такое случается, и, к сожалению, не только по рассеянности.

Но теперь это был самый подходящий предмет, который можно применить в качестве булавки.

Максим поднял записку на уровень собственной груди. Приложил ее к корявому, шероховатому стволу. И пришпилил к вязкой, податливой коре.

Теперь белеющий в полутьме листок был виден издалека.

Максим даже и не подозревал, насколько оказалась верна и в этот раз его интуиция. В мире, где отныне властвовали ржавые заклинания, его записка легко могла пропасть. Поскольку была приколота к дереву металлической шпилькой.

Но металл этот был не простой, а из рудоведной трубы. В свое время ту трубу, чтобы дождями ее не мочило и влага не портила, мастера сработали из бронзы. А бронза-то как раз не ржавеет, о чем и сам Максим преотлично знал. Хотя в эти минуты он думал совсем о другом!

Между тем в лесу уже мало-помалу начинало светать. Над кустами густо и дымно струился первый предутренний туман.

Поплевав на руки больше для самоуспокоения, Макс склонился над Лесей. Затем решительно подхватил ее подмышки и с усилием приподнял.

Далее ему предстояло самое трудное – взвалить ее на спину. Максим, как мы уже знаем, хорошо представлял свои возможности. Несмотря на постоянные очки и обеспеченного папу – владельца офтальмологической клиники, он считал себя достаточно крепким физически. Или уж, во всяком случае, выносливым.

В крайнем случае, он сломит какое-нибудь тонкое деревце, чтобы превратить его в подобие саней-салазок. Уж на это его технических познаний должно хватить!

Кряхтя от натуги, Максим взвалил обмякшее тело девочки на одно плечо и, шатаясь, попробовал сделать первый шаг в направлении спасительных кустов. Эта поляна казалась ему теперь слишком опасной; тем более что птиц такой породы он прежде никогда не видывал даже в Архипелаге.

Первый шаг ему удалось сделать лишь после третьей попытки. Но Макс знал: дальше будет легче, главное только начать. И он тяжело побрел по поляне, сопя и отдуваясь, чувствуя, как ноги Леси волочатся по земле.

Но с этим Макс уже ничего не мог поделать, ростом он был далеко не Шварценеггер. Кусты же на краю поляны, такие близкие еще совсем недавно, вдруг, как сговорившись, стали отдаляться.

Все равно я вас догоню, проклятущие, подумал Макс и, выпростав свободную руку, строго погрозил им исцарапанным кулаком.

Затем он поудобней перехватил Лесю и побрел дальше. Туда, где неподалеку тихо журчал спасительный ручей, у которого можно было напиться, развести таблетки и хоть немного передохнуть.

О том, что же в действительности случилось с Лесей, Максим предпочитал пока не думать. Силы ему и так были слишком нужны сейчас, чтобы расходовать их на бесполезные переживания. Во всяком случае, в этом он безуспешно пытался себя убедить, пробираясь сквозь кусты. Чтобы совсем уж не поддаться черному и гнетущему отчаянию, теперь постоянно застилавшему его мысли как тяжелые свинцовые тучи перед неизбежной грозой.

Как раз в эту минуту аштер отыскал окно, которое должно было вывести его на поверхность в самом сердце Черного Города. В потолке подземного хода был маленьких люк, сваренный из стали, не боящейся сырости и температурных перепадов.

Однако сейчас крышка люка, как ни странно, заросла мохнатой рыжей ржавчиной, наподобие длиннющего мха. Ее тонкие плети свисали вниз и тихо колыхались под воздействием подземного ветерка. Они точно издевались над ящерицей.

Марвин сроду не видел такой ржавчины. Даже в секретных подвалах замка Тауэр. Там, где содержались узники в камерах, от которых молчаливые тюремщики давным-давно выкинули все ключи. И сейчас он раз за разом повторял мысленное заклинание.

Недоумевая, почему люк не открывается. Марвин, впрочем, не слишком-то беспокоился. Ведь он был пресмыкающимся! Однако очень скоро он начал испытывать голод и жажду.

В подземном ходе, как ни странно, не было ни капли воды. Хотя прежде здесь были нередки лужицы, пусть и с тухлой, застоявшейся жижей. Словно ржавчина впитала в себя всю влагу, до последней капли.

Человек в плаще с капюшоном отыскал их спустя полчаса.

К тому времени Макс после нескольких неудачных попыток с кресалами-камнями неожиданно отыскал в карманах коробок спичек и разжег огонь. Щеки Леси порозовели, дыхание успокоилось, и Максим смог перевести дух хотя бы на время.