Лживый язык - Эндрю Уилсон

Я вынул из рюкзака футляр с туалетными принадлежностями и положил его на пол у двери, чтобы не забыть отнести в ванную, потом достал одежду, требующую чистки и стирки. Я решил, что все неотложные дела — стирка, уборка на кухне, наведение порядка в доме — подождут до завтра. Сейчас я валился с ног от усталости, был изнурен — и не только из-за того, что мне пришлось встать рано, чтобы успеть на самолет. Думаю, прежде всего сказывалось потрясение, которое я испытал, когда по возвращении в палаццо увидел, в каком плачевном состоянии пребывает Крейс. Я старался не вспоминать эпизод в ванной: близость его рептильного тела, ощущение под руками его кожи, вид его наготы.

Инцидент с его бывшим помощником, который, как оказалось, был весьма неприятным типом, сильно расстроил Крейса. Правда, я был уверен, что раны его несерьезны, порезы на руках по прошествии нескольких дней заживут, да и спину тоже отпустит.

Когда Крейс сидел в ванне, я опять предложил ему обратиться в полицию, но он повторил, что не намерен предпринимать дальнейших действий. И он так настаивал на своем решении, что я засомневался в правдивости его рассказа. Почему мой предшественник ушел так неожиданно? Чем обидел его Крейс? Теперь, зная о прошлом Крейса, я охотно допускал, что он пытался совратить юношу, а тот воспротивился, они поскандалили, и парень понял, что ему ничего не остается, как уйти. Неудивительно, что юноша, рассерженный и обиженный, вернулся сюда, чтобы отомстить.

Я достал из рюкзака свой блокнот, сел за стол у окна и стал просматривать свои записи, чувствуя прилив гордости от того, что я собрал столь солидное досье на Крейса. Некоторые аспекты его жизни мне по-прежнему были неясны и даже неизвестны, но, в общем и целом, у меня было достаточно материалов, чтобы приступить к написанию его биографии. На последней странице я начал составлять список возможных названий, но ни одно из них не казалось мне столь удачным, как «Молчаливый человек», название Лавинии, и я стал подумывать о том, чтобы присвоить его.

Обернувшись, я взглянул на дверь, проверяя, закрыта ли она и не топчется ли возле моей комнаты Крейс, и стал думать, куда бы спрятать свои записи и добытые документы. До отъезда блокнот свой я держал на дне дорожной сумки, под старыми футболками, но теперь, когда он пополнился столь ценными сведениями, требовалось найти более укромное место, если я хотел сохранить его содержимое втайне. Я подошел к окну, распахнул ставни. На улице было темно, но благодаря тусклому свету, лившемуся с балкона дома напротив, я видел, что протекающий внизу канал по-прежнему окутан туманом. Иногда из тумана выплывала гондола и через короткое время вновь исчезала во мгле. Где-то вдалеке лаяла собака и выпевала минорные гаммы женщина.

За окном был узкий карниз, на котором стоял пустой ящик для растений. Я подумал, что под этим ящиком можно было бы спрятать мой блокнот, разумеется, предварительно завернув его в два-три пластиковых пакета и затем прикрепив к ящику веревкой или клейкой лентой. Однако это был рискованный вариант: ливень с ветром мог легко снести сверток в воды канала, а потом его бесполезно искать. Да и Крейс мог случайно посмотреть из окна кухни в сторону моей спальни и заметить, что под ящиком для растений что-то лежит.

Еще один вариант — полки во встроенном шкафу, но там, как и под матрасом, обычно ищут в первую очередь. К тому же вместе с наработками Лавинии стопка материалов получалась довольно объемной, разместить их удобно будет непросто. У меня мелькнула мысль: а не поискать ли тайник на пустом верхнем этаже, где я ни разу не был? Однако Крейс говорил, что туда обычно никто не поднимается, а это означало, что у него возникнут подозрения, если он услышит шаги над головой. И вдруг я вспомнил, как Шоу доставал из-под половиц записку Криса в коробке. Кажется, в моей комнате одна из половиц тоже издавала гулкий звук. А что, гениальная идея. Нужно только поднять одну из досок, и у меня есть идеальный тайник — темное укромное местечко, о котором Крейс никогда не догадается. Но для того, чтобы поднять половицу, нужен инструмент. Я вспомнил про стамеску, которой счищал мох с коринфской колонны во дворе. Я нагнулся, забрался под стол, нашел подвижную доску, которую я часто задевал ногами, когда работал здесь. Если бы удалось приподнять ее немного, я бы поместил все материалы в углубление, подальше от любопытных глаз.

Я выпрямился и подошел к двери. В коридоре я прислушался, не бродит ли где-нибудь Крейс. В палаццо было тихо, лишь с улицы доносился усыпляющий плеск воды. Крейс, по всей вероятности, все еще находился в своей спальне, одевался к ужину. В ванной он заявил, что сегодня мы будем праздновать мое возвращение, устроим особенный вечер, так как он хочет отблагодарить меня за мою доброту, за все, что я сделал для него. У него припасена бутылочка «Шато Марго» 1967 года, и он намерен выпить ее со мной. Это самое малое, что он может сделать, сказал Крейс, чтобы отплатить мне за помощь. Он извинился за то, что в кухне мало продуктов: он съел все, что приносила ему Лючия, за исключением нескольких перезрелых помидоров и кусочка сыра пармезан. Мы решили, что ужин у нас будет простой: спагетти с подслащенным томатным соусом на основе большого количества сливочного масла; кушанье я обещал приготовить чуть позже. После ужина я должен был почитать Крейсу отрывки из моего романа.

В кухне я вымыл и вытер насухо тяжелую сковороду и поставил ее на плиту. Открыл банку томатов, выложил ее содержимое на сковороду, туда же нарезал зрелые помидоры, добавил сливочное масло и сахар и хорошо все перемешал. Потом нагнулся под раковину, среди бутылок с чистящими средствами нашел стамеску. Еще раз быстро помешал томатную массу в сковороде, убавил огонь, вернулся в свою комнату и закрыл за собой дверь.

Я залез под стол, нашел нужную половицу, приподнял ее и просунул в щель стамеску. Пол заскрипел. Я аккуратно отогнул доску и заглянул в темное пространство под ней, заполненное паутиной, старыми опилками и грязью. В нос мне ударил резкий запах сырости. Мне не нравилась идея держать в этом дурно пахнущем отвратительном углублении свой красивый чистенький дневник, но выхода не было. Я встал, завернул все свои бумаги в два пластиковых пакета и сунул их под пол. Потом бегом вернулся на кухню и продолжал помешивать соус.

* * *

— Выглядите вы гораздо лучше, — заметил я, накручивая на вилку остатки спагетти.

— О да. Намного. И спина меньше болит. Ванна со мной просто чудо сотворила. А ваше возвращение подняло настроение.

— Вот и хорошо. Рад это слышать. Даже не верится, что тот парень приходил сюда и устроил погром. Должно быть, и впрямь мерзкий тип. Наверно, вы рады, что уволили его.

— Не то слово, — подтвердил Крейс, салфеткой убирая томатный соус с уголка рта. — Он был невыносим. И потом, если б он остался здесь, я никогда бы не нашел вас.

Старик опять бросил на меня похотливый взгляд, от которого меня затошнило. Я улыбнулся, делая вид, будто польщен комплиментом. Ничего, скоро мы с ним поговорим начистоту, я изложу ему все факты. Это всего лишь дело времени, твердил я себе. Вряд ли он тогда будет улыбаться.

— Спагетти чудесные, Адам, просто объедение. Соус изумительный.