Легкие шаги в Океане - Наталья Солнцева

Ученый не мог скрыть разочарования. Находка явно не произвела на гостя того впечатления, на которое рассчитывал Степан Игнатьевич. Впрочем, чего он ожидал от обыкновенного сыщика? Восторга? Горящих глаз при виде изделия самих атлантов? Люди далеки от всего, что выходит за рамки повседневных забот…

— Это очень опасная штука, — серьезно сказал Марат, поднимая глаза от кристалла. — Все члены экспедиции возвратились с Таймыра?

— Все…

— По дороге в Москву ничего такого… не произошло?

— Чего такого? — растерялся Жилев. По его спине потекла струйка пота.

— Вам очень повезло, Степан…

«Мерседес» Широкова мчался по мокрому шоссе. Дождь пустился снова, вода заливала лобовое стекло. «Дворники» не справлялись.

— О, черт! В такую погоду только совершать романтические путешествия! — возмущенно воскликнул он, уворачиваясь от грузовика, которого занесло.

— Что теперь будет? — потухшим голосом спросила Лена. — Нас посадят?

— За что?

— Мы человека убили.

Это оброненное ею «мы» приятно удивило Широкова.

— Во-первых, человек сам на меня напал; во-вторых, никто ничего не видел, — сказал он. — Кроме тебя, разумеется. От пистолета я избавлюсь, а дождь смоет все следы.

Пережитое сблизило их. Они понимали друг друга с полуслова.

Минут десять ехали молча. Павел всматривался в пелену дождя, стараясь не пропустить мост. Он собирался выбросить «беретту» в воду.

— В чем дело? — испуганно спросила Лена, заметив, что он тормозит.

— Нужно уничтожить улики, — засмеялся Широков. — Надеюсь, ты не собираешься мне мешать?

«Мерседес» неуклюже съехал с дороги и остановился. Лена приоткрыла дверцу, и внутрь салона ворвался шум ливня. Широков подошел к перилам моста, бросил оружие вниз, в черную реку. Дождь заглушил всплеск.

— Вот и все…

— Ты весь мокрый, — сказала Лена, когда он вернулся. — Давай поменяем повязку.

Рана на плече была неглубокой, но продолжала кровоточить.

— Ерунда, — отмахнулся он. — Заживет. Едем домой?

Лена кивнула. Она чувствовала себя разбитой. Как получилось, что Казаков напал на них? Откуда он взялся в заброшенном парке, да еще поздно вечером? Неужели следил за ней? Почему-то набросился на Широкова. Приревновал, что ли?

Устроить засаду в развалинах, напасть с ножом, — странное поведение для педагога. Откуда Казаков узнал, что они туда поедут? Кто-то подсказал?

— Кидаться с ножом так не похоже на Вадима, — вырвалось у нее. — Не могу поверить, что он мертв…

— Порой не угадаешь, чего ждать от людей.

— Помнишь, я чуть не попала под твою машину? Мне потом пришло в голову, что это Вадим толкнул меня. В толпе мелькнуло его лицо.

— Он хотел убить тебя? — спросил Широков.

— Не знаю…

— Про труп в погребе ты знаешь, а почему Казаков хотел твоей смерти, не догадываешься!

— Ага… — уныло согласилась Лена. — Ну и что? Ты ведь тоже не можешь понять, кому понадобилось обстреливать твои заправки, нанимать киллера? Хотя на тебя работает и служба безопасности, и полиция, а я — сама по себе. Кстати, в этот раз Казаков напал на тебя, а не на меня.

— Я заметил.

Они сидели в машине, слыша, как барабанят по крыше струи дождя. Широкову очень хотелось выпить. Глоток коньяка мог бы его согреть.

— Нельзя, — покачала головой Лена. — Я не умею водить.

— Сам знаю, что нельзя…

Он заговорил о Пилине. Если верить экспертизе, Пилин был уже мертв, когда погиб Багиров. Кто тогда наведывался к Прокошиной под его личиной? Кто устроил потасовку на вокзале? Это очень запутывает дело.

— Может быть, Багирова и Пилина убил один и тот же человек? — предположила Лена.

Павел как-то странно посмотрел на нее. Рана его болела, повязка пропиталась кровью. Бинты и вату из аптечки они уже израсходовали.

— Поехали, надо заскочить в аптеку, — сказала Лена, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Один и тот же человек? — переспросил Широков.

— Скажи еще, что это я! — обиделась она. — Твой Марат меня подозревает. Он думает, будто я убила Граббе. Чушь! Старик мне нравился. Он умел рассказывать удивительные истории о старинных часах и обещал показать какую-то древнюю карту.

— Карту? — насторожился Широков. — Что за карта?

— Этого я уже не узнаю… — вздохнула Лена.

Широкова осенило, о какой карте идет речь.

— Карта царицы Клеопатры! — воскликнул он. — У часовщика в мастерской среди хлама валялись листы книги Кирхера. Там была карта. Мне Марат говорил. Он перерыл гору макулатуры и обнаружил карту.

Лена застыла, уставившись на него блестящими глазами.

— Как ты сказал? Клеопатра?..

Она надолго задумалась. Каким образом Клеопатра связана со смертью Граббе?

— Это месть фараона, — выпалила Лена. — Нельзя всуе тревожить их покой.

Широков на это только хмыкнул. Что она бормочет?

— Может, вы с Казаковым сообщники? — подозрительно прищурился он. — Парочка маньяков, готовая «замочить» кого угодно и где угодно. А я-то себе голову ломаю! Ищу на пустом месте глубокий смысл!

Лена не обратила на его слова внимания. В ее уме происходила напряженная работа: разрозненные детали, факты и догадки складывались, занимая различные положения относительно друг друга.

Наконец, ее лицо прояснилось, а губы расцвели в улыбке.

— Недавно мне приснилась Клеопатра, — доверительно прошептала Лена, повернувшись к Широкову. — В тончайшем одеянии из льна, с тяжелой короной на голове… ее веки, покрытые золотой краской, были опущены, а руки скрещены на груди. Царица сказала, что скоро передо мной откроется тайна моей судьбы, что мы с тобой связаны обетом, древнее, чем звезды на небе, и что… — она запнулась, но только на мгновение, — …ты будешь моим.

— Я?!

— Ты сомневаешься в пророчестве Клеопатры?

— Черт возьми! — возмутился Павел. — Это как же понимать?

— Дословно, — сверкнула глазами его спутница. — От судьбы не уйдешь.

В груди Широкова сладко встрепенулось и заныло сердце… туманные дали раскрыли перед ним свои объятия. Нескончаемые лабиринты переплелись в невообразимых пространствах… закручиваясь, подобно перламутровой раковине…

Лена обняла его за шею и поцеловала. Раньше она ни за что не решилась бы на подобное. Это жаркое московское лето неузнаваемо изменило их обоих. Они подошли к той черте, за которой что-то кончается. Как будто они заснули в городе, где родились и выросли, — а проснулись… в стране иллюзий, где прошлое зыбко, а будущее неразгадано…