Так держать - Рейнбоу Рауэлл

– Тебе стоит спросить у родителей, – говорит Сноу.

– Живой ли я?

Черт подери, я не собирался говорить этого! Я ни на каплю не уступлю ему.

Сноу закрывает рот. Сглатывает. Как бы мне хотелось укусить его прямо в кадык.

– Я хотел сказать, – говорит Сноу, – спроси родителей, помнят ли они Никодемуса. Может, они знают, где он.

– Я не стану спрашивать родителей о единственном маге, который перебежал на сторону вампиров. Ты в своем уме?

– Ой, – произносит он, – об этом я не подумал.

– Ты не подумал, – говорю я, а потом добавляю: – Ой-ой-ой!

Саймон

Баз снова бежит вверх по лестнице, и я за ним. С самого ужина мы никого не видели. Этот дом такой огромный, что может поглотить толпу и по-прежнему выглядеть пустынным.

Теперь мы в другом крыле. Еще в одном длинном коридоре. Баз останавливается перед дверью и произносит заклинания снятия с охраны.

– Как же, она еще тот параноик, – бормочет он.

– Что мы делаем?

– Ищем Никодемуса.

– Думаешь, он здесь живет?

– Нет, – говорит Баз. – Но…

Дверь открывается, и мы заходим в еще одну жутковатую готическую комнату. Она словно принадлежит готу из прошлого, поскольку, кроме горгулий, здесь также много постеров рок-звезд из 1980-х и 1990-х годов с густо подведенными глазами. А на одной стене кто-то написал желтой спрей-краской «Ну и хрен с ним!», испортив антикварные черно-белые обои.

– Чья это комната?

Баз опускается на корточки возле книжного шкафа:

– Тети Фионы.

Я делаю шаг назад, возвращаясь на порог:

– Что мы здесь делаем?

– Ищем кое-что…

Через секунду Баз достает большой лиловый альбом с надписью «Помни Магию», выгравированной золотыми буквами.

– Ага! – говорит Баз. – Я почти уверен, что Фиона ходила в школу вместе с Эб. Я слышал, как тетя говорила о ней. Пренебрежительно. Но она никогда не упоминала брата Эб…

Баз пролистывает страницы. Я сажусь рядом с ним:

– Что это?

– Памятный альбом. Такой выдавали в Уотфорде после выпуска, еще до прихода Мага. На балу выпускников. Здесь фотографии класса с каждого года и короткие истории…

Он раскрывает альбом на странице, полной фотографий. Хотелось бы мне иметь нечто подобное. У меня даже нет совместных снимков с друзьями. Наверное, у Агаты есть.

Баз открывает альбом на последней странице и, прищурившись, всматривается в общую классную фотографию.

Под ней кто-то приклеил несколько снимков поменьше.

– Смотри, – указываю я на одну девушку.

Она сидит под тисом. У нее всклокоченные темные волосы со светлой прядью, и она широко улыбается, сморщив нос и высунув язык. Рядом с ней сидит худосочный парень, положив руку ей на плечи.

– Эб, – говорю я.

Волосы у него такие же прямые, пшеничного цвета. И острые скулы. Но я никогда не видел, чтобы Эб выглядела столь самодовольной или так нахально ухмылялась. Под снимком кто-то написал «Я и Никелс», а вместо точки над буквой «i» нарисовал сердечко.

– Фиона! – восклицает Баз, захлопывая альбом.

Я забираю его у База и снова распахиваю, положив на пол и прислонясь к кровати. Каждому учебному году отведено несколько страниц с большими классными снимками и пустыми страницами, куда можно поместить другие фотографии и дипломы. Найти Фиону на общей фотографии не так трудно – должно быть, эта белая прядь у нее с рождения. Эб и Никодемус стоят рядышком и выглядят почти одинаково, но в то же время они совершенно непохожи. На каждом снимке Эб, как и всегда, робкая и неуверенная. У Никодемуса же такой вид, словно он что-то затевает. Даже на первом курсе.

Нахожу еще один небольшой снимок Никодемуса и тети База – на этот раз парочка позирует в старомодных костюмах.

– Ты знал, что в Уотфорде раньше был театральный кружок? – спрашиваю я.

– До Мага в Уотфорде много чего было. – Баз забирает у меня альбом и возвращает на полку. – Идем.

– Куда мы?

– Сейчас? Спать. Завтра? В Лондон.

Должно быть, я очень устал, поскольку оба ответа кажутся мне абсурдными.

– Идем, – повторяет Баз. – Провожу тебя в твою комнату.

Моя спальня оказывается самым мрачным помещением из всех, что я видел сегодня.

Над аркой двери нарисован дракон, а его морда зачарована таким образом, что светится, наблюдая за тобой в темноте. А еще что-то есть под кроватью.

Не знаю, что именно, но оно завывает, чем-то щелкает и раскачивает кровать. В итоге я прихожу к двери База и говорю, что возвращаюсь в Уотфорд.

– Что? – Он выходит ко мне полусонным и порозовевшим; наверное, ходил на охоту после того, как я лег спать. Или на территории специально для него есть псарня.

– Я уезжаю. В той комнате живет привидение.

– Во всем доме живут привидения, я же говорил тебе.

– Я уезжаю.

– Ладно тебе, Сноу. Поспи на моем диване. Призраки сюда свой нос не суют.

– Почему?

– Меня боятся.

– Ты и меня пугаешь, – бормочу я, а Баз кидает мне подушку в лицо.

Пахнет она, в точности как он.

Когда я устраиваюсь на диване, то понимаю, что говорил не серьезно. О том, что Баз пугает меня.

Раньше я и правда так думал. Иногда думаю и сейчас.

Но в этом доме Баз кажется каким-то родным. Слушая его дыхание, я засыпаю крепче, чем за все время с начала зимних каникул.

Фиона

Ладно, Наташа, знаю, что не должна была ему ничего говорить. Ты бы не стала.

Но он залетел ко мне в квартиру, нарываясь на проблемы. Он и сам ходячая проблема, каждую чертову секунду, пока жив.

– Расскажи мне про Никодемуса, – говорит он, будто уже в курсе всего.

Знает же, что он мой любимчик: в этом-то и беда. Ничего не изменилось, даже роди ты безродного щенка. Этот же – заносчивый, как Мик Джаггер. И чертовски мозговитый.

– Кто говорил с тобой о Никодемусе? – спрашиваю я.

Он садится за мой обшарпанный столик и пьет чай, погружая туда последний кусочек моего лавандового печенья.

– Никто, – отвечает он. Лжец! – Я просто слышал, что он такой же, как я.

– Паршивец, который строит козни?

– Фиона, ты знаешь, о чем я.

– Отличный костюм, Бэзил. Куда направляешься?

– На танцы.