Торговые банкиры. Известнейшие мировые финансовые династии - Джозеф Вексберг

– Погрузитесь в музыку! – загремел он.

Мы втроем сидели еще пятнадцать или двадцать минут, погруженные в Баха.

Если не считать музыки, у Маттиоли немного хобби, хотя он и утверждает, что любит фильмы, особенно американские вестерны. Безоговорочно он любит книги; более того, его отношение к книгам лучше всего описывает слово «алчность». Он любит красивые издания и лично приложил руку к дизайну оформления и переплету шедевров итальянской литературы, выпущенных его издательством. Он – рьяный коллекционер редких изданий и специализируется на трудах первых экономистов. Вскоре после Второй мировой войны Маттиоли обнаружил редкое издание труда Responsio ad Paradoxa Malestretti («Ответ на парадоксы г-на Мальтруа») французского политика, экономиста и философа XVI в. Жана Бодена, который дал рациональное объяснение революции цен в своем столетии и показал, что количество денег в стране – неточная мера ее богатства. Боден был одним из первых экономистов, которые поняли тщетность запрета экспорта золота и серебра. Ничего удивительного в том, что Маттиоли так радовался своей находке. К тому же благодаря красивому переплету издание считалось очень редким. Маттиоли с гордостью показывал свое приобретение другу – экономисту, издателю и коллекционеру Луиджи Эйнауди. У Эйнауди в коллекции труд Бодена тоже имелся, но он пришел в восторг от переплета сокровища Маттиоли.

Маттиоли страшно радовался. «Ничто так не привязывает библиофила к книге, чем сознание, что этой книги домогается другой библиофил», – написал он позже в короткой монографии, посвященной этому памятному событию.

11 мая 1948 г., когда Эйнауди стал президентом Италии, Маттиоли поехал в Квиринальский дворец в Риме, чтобы засвидетельствовать свое почтение старому другу. Они немного поговорили, и президент республики небрежно поинтересовался, по-прежнему ли Раффаэле принадлежит то красивое издание «Ответа…» Бодена.

Да, ответил Маттиоли, сокровище по-прежнему принадлежит ему. При этом глаза его радостно сверкнули.

Не согласится ли Раффаэле продать его? – осведомился президент.

Маттиоли пишет в своей монографии:

«Я говорил почтительно, но не сдавался: «Сейчас меньше, чем когда бы то ни было, Eccellentissimo Presidente».

Семь лет спустя срок президентства Эйнауди закончился. И вот в мае 1955 г. Маттиоли снова приехал в Квиринальский дворец – на сей раз, чтобы попрощаться с уходящим в отставку президентом.

«Почти машинально, не думая, я положил книжку в карман… На следующий день множество людей, занимавших очень высокие посты, которые также были во дворце, спрашивали меня: «Доктор Маттиоли, что вы подарили президенту? Вчера он был так счастлив!» Что я мог им ответить? И что значил бы мой ответ для тех людей? Как мог я объяснить им, какой восторг я испытал, когда увидел мелькнувшую искру в его глазах, заметил благодарную улыбку Эйнауди, с лихвой возместившие мою маленькую жертву».

Мартин Лютер, суровый критик общества, назвал Франкфурт-на-Майне das Geld und Silberloch («дырой, полной денег и серебра»). Лютер был прав, и жители Франкфурта не возражали. «Дыра, полная денег и серебра» всегда оставалась лютеранским городом, хотя там избирались и короновались императоры-католики.

Великий уроженец Франкфурта, Гете, который был крещен в протестантской церкви Св. Екатерины и называл себя «веселым протестантом», испытывал такое же почтение к деньгам и серебру, как и все остальные жители города, хотя у него никогда не бывало вдоволь того или другого. Armut is die grosste Plage / Reichtum ist das hochste Gut («Нужда – величайшее бедствие, / Закон – высшее благо»), пишет он в одном из своих знаменитых произведений. Да, для него нужда казалась величайшим бедствием. Он зарабатывал до десяти тысяч талеров в год, но пытался отказаться от налогов, доходящих всего до 150 талеров. Когда город Франкфурт обложил его налогом на закладные, унаследованные от деда, Гете сердито попросил «исключить его из числа граждан города». В возрасте 69 лет самый знаменитый франкфуртец покинул родной город.

Во второй половине XVII в., когда из-за международных столкновений и религиозных войн и Антверпен, и Лион начали терять лидирующие позиции, ведущим финансовым центром стал Франкфурт. С исторической, географической и геополитической точек зрения Франкфурту судьбой было назначено стать «дырой, полной денег и серебра». Через Франкфурт проходил великий европейский торговый путь, ведущий из Голландии в Венецию через перевал Сен-Готард. В наши дни такие европейские банковские центры, как Париж, Брюссель, Амстердам и Цюрих, находятся на расстоянии короткого перелета друг от друга. Поблизости расположена промышленно развитая Рейнская область, которая снова стала быстро бьющимся «сердцем» металлургии в современной Германии.

Аэропорт Франкфурта-на-Майне, также известный как Рейн-Майнский аэропорт, стал самым оживленным в Европе. Рано или поздно все, кому нужны деньги или кто хочет инвестировать деньги, оказывается во Франкфурте. Там находятся большие деньги, а деньги всегда текут к деньгам, как вода – к воде.

Трудно поверить, но во времена Гете Франкфурт, должно быть, был милым городком с тихими улочками, живописными домами под остроконечными крышами и сонными площадями. Во времена Священной Римской империи германской нации город получил статус независимой республики. Франкфуртская фондовая биржа известна еще с XVIII в. После того как французы захватили Нидерланды, Амстердам перестал существовать как финансовый центр, и его место занял Франкфурт.

В конце XVIII в. во Франкфурте успешно вели дела 45 банков. В 1804 г. там котировались 26 различных государственных займов. А еще через год отмечал двухсотлетний юбилей банкирский дом Йоханна Мертенса, основанный в 1605 г.

В 1803 г. Ротшильды, «менялы с еврейской улицы», перевели свою Wechselstube («меняльную лавку») из гетто в более престижный городской квартал и стали почтенными франкфуртскими банкирами (ну, почти). Переезд вызвал немало раздраженных замечаний. Вполне можно поверить, что Мертенсы, Нефвилли, Голли, Метцлеры, Бетманны и представители других старинных и почтенных банков задирали свои аристократические носы перед новичками. Но новички пришли для того, чтобы остаться. За два десятилетия они только что не захватили власть на Франкфуртской фондовой бирже. Во всяком случае, они пробились в самую середину городской финансовой сцены. Ротшильды сделали Франкфурт крупнейшим денежным центром континентальной Европы и приблизили «золотой век» города.

Из Франкфурта вышло больше коммерческих банкиров, чем из любого другого города на земле. Достаточно вспомнить хотя бы Бетманнов, Ладенбургов, Эрлангеров, Стернов, Зелигманнов, Шиффов, Шпейеров – и это еще небольшая их часть. Франкфуртские финансисты стали так же знамениты, как французские шеф-повара или итальянские теноры. Бывшие франкфуртцы заняли важные финансовые посты в Манчестере и Лондоне, Амстердаме и Брюсселе, Милане и Мадриде, Константинополе и Александрии, даже в Нью-Йорке. Арбитражные операции – игра на разнице котировок на нескольких фондовых биржах – также берут свое начало во Франкфурте.