Олигарх с Большой Медведицы - Татьяна Устинова

– Нет, спасибо.

Ему казалось, что Громов обо всем догадался и теперь играетс ним в какую-то игру, правила которой неизвестны Белоключевскому.

– Телефон у меня звонил, не слышали? Белоключевскийпосмотрел ему в глаза. В конце концов, теперь уже все неважно. В конце концов,теперь только – кто кого.

– Нет, – сказал он беспечно. – Не слышал. Я не прислушивался,у меня голова болит.

– Ну понятно, – согласился Громов. – А то я на свиданиесобрался, старый козел.

– Повезло вам, – весело ответил Белоключевский. – Свидание увас! А я вот домой собираюсь. Спать. Всю ночь не спал, Лиза, наверное,рассказала. И на свидания меня никто не приглашает.

– Все впереди, – неопределенно произнес Громов, видимо,озадаченный его весельем. Если бы не глаза, ничего особенного не было в нем,ничего настораживающего. А может, Белоключевский придумал про глаза?..

На пороге своей приемной показалась Лиза, вид у нее былнедовольный.

– Дяденьки, – сказала она Белоключевскому и Громову, – чтоэто тут у вас? Сепаратные переговоры? Дим, почему ты сидишь? Или тебенеинтересно?! Макс, я еще не договорила! Куда ты подевался?

– Они просто хотят все решить без нас, – из-за ее плечавыпалила Дунька. – Это у них так принято, у мужиков. Все равно мы безмозглыекурицы и помочь им ничем не сможем. Это они так думают!

Громов заулыбался, раскинул руки, подошел и обнял Лизу, чутьне оторвав ее от пола. Белоключевский вдруг так испугался, что вскочил скресла, сделал два торопливых шага и остановился, понимая, что делает что-то нето.

– Никак не могу решить, – провозгласил Громов, – на которойиз них мне жениться, на той или на этой. Как вы думаете? На которой лучше?

«Сейчас я его убью, – подумал Белоключевский отчетливо. –Прямо здесь. Не будет никакой дуэли, что за чертовщина! Я убью его, и все.

Будет победа. Или беда?..»

– Дим, – сказала Лиза, – у тебя какой-то странный вид. Тычто? Заболел?

– Простыл, наверное, – пробормотал Белоключевскийнепослушными деревянными губами. – Вчера. Температура поднимается.

– Тогда надо уезжать, – озабоченно заявила Лиза, поцеловалаГромова в щеку и решительно направилась к Белоключевскому. – Сейчас Макс скажетнам, что мы должны делать и какие правила безопасности соблюдать, и мы поедем.Да, Дим?

– Да, – согласился Белоключевский.

Дунька выскочила из машины, добежала до подъезда и помахаларукой, чтобы сестра и ее бывший олигарх и нынешний бойфренд видели, что с нейвсе в порядке.

Фары мигнули – бывший олигарх сигнализировал, что ониуезжают.

Дунька еще постояла на крылечке, провожая глазами громадныйчерный джип. Потом его закрыл еще какой-то выезжавший со двора автомобиль,подозрительно похожий на машину ее свекрови, но что Фио-не делать в Дунькиномдворе в такой поздний час!

«Может, все-таки у него есть деньги, – подумала онамечтательно. – Вон какой джип! Может, не все у него отобрали? Вот бы хорошопристроить сестру замуж за мужика с деньгами!»

Дунька была очень практичной – вернее, считала себя таковой,– и очень это в себе любила.

Этот, кажется, ничего, подходит. Она уж было решила, чтопридется сидеть на яблоне с кинжалом в зубах, чтобы отвадить его от сестрицы,но, похоже, все обойдется. Не придется на яблоне сидеть.

Только бы ничего не случилось. Только бы ничего страшного непроизошло.

Громов, которому она верила абсолютно, сказал, что сегодняничего не будет – слишком опасно, даже для такого неуемного киллера, какимоказался тот, что стрелял в Лизу и Белоключевского. Кроме того, он пообещал,что заедет на дачу и оценит оперативную обстановку. Кажется, именно так он ивыразился – «оперативную обстановку». В этом была надежда. Макс не из тех, ктобросает своих в беде.

Да и Белоключевский не промах – все-таки он дважды не далсебя убить. Впрочем, насколько Дунька поняла, во второй раз убить его непозволила ее сестра.

Дунька правильно ее воспитала. Из нее получился настоящийбоец – в прямом смысле этого слова.

Она набрала на домофоне код и, позевывая, стала дожидатьсялифта. Супруга, скорее всего, дома нет. Впрочем, может, и есть – все-таки утромон был в плохом состоянии и вполне мог засесть дома зализывать раны.

И как только она вспомнила про Вадима, с нее мигом слетелвесь сон.

Как она могла позабыть?! Утешившись тем, что теперь всепроблемы сестры возьмет на себя начальник ее службы безопасности, онасовершенно упустила из виду Вадима, Александру, несостоявшуюся женщину егожизни, листочек с адресом и всю остальную ерунду, которая произошла сегодня!

Они так и не поговорили о том, зачем Вадим мог приезжать вРощино – ведь Белоключевский установил это совершенно точно.

Откуда у мужа рана на боку? Зачем Александре Лизин рощинскийадрес? Что такого удивительного увидел Белоключевский на стене галереи средистарых плакатов и фотографий?!

Лифт легонько толкнулся в пол и распахнул чистые стеклянныедвери. Дунька задумчиво вошла.

Она ничего не боится – и уж точно не боится своегонепутевого и слабого муженька. Если Вадим дома, она сейчас же все выяснит.

Она заставит его сказать, где он получил свою дурацкую, какв пьесе, рану, и зачем его носило в Рощино, и что вообще означает вся этачертовщина!

Она выскочила из лифта, попутно шаря в сумочке в поискахключей, которые, конечно же, куда-то подевались.

Вытащив в очередной раз ключи от машины, потом отродительской квартиры и еще какие-то ключи, невесть как попавшие к ней всумочку, Дунька топнула ногой. Да куда же они делись, черт их побери, совсем!..

Она шарила довольно долго, а потом позвонила, думая, что,если Вадим дома, он откроет ей дверь.

Кто-то снизу вызвал лифт, и он уехал – в стеклянной шахтемедленно проползли толстенные канаты, – стукнули створки, и все опять затихло.

Никто не открывал. Дунька проводила лифт глазами ипродолжила свои изыскания, которые опять не увенчались успехом.

Может, она ключи в машине оставила? Вот будет красота! Кудаона денется, когда ее машина непонятно где! На ней она доехала бы к родителямили в Рощино – кстати, это замечательная мысль, поехать в Рощино! Почему онасразу не сообразила?! Тем более когда там все – и сестра, и Громов, и даже этотбывший олигарх, оказавшийся довольно… милым.

Она опять позвонила, до крайности раздраженная и несколькорастерянная, и тут дверь открылась.