Остров разбитых сердец - Лори Спилман

Картера я письменно уведомила о том, что увольняюсь. Все рабочие материалы отправила по электронной почте Эллисон. Она спросила, когда я приду за вещами. Картер, как ни странно, ни единым словом не попытался меня удержать. Наверное, победив в конкурсе, я сыграла свою роль в его плане и больше ему не нужна.

Ну а у меня все только начинается. Это очень волнующе – решать, чем будешь заниматься дальше. Я до сих пор не знаю, продолжу ли я работать с недвижимостью, вернусь ли в социальную службу или же придумаю что-то совершенно новое. Честно говоря, мне уже вообще не обязательно работать: я много скопила и удачно разместила свои сбережения. Но ничего не делать я не могу. Никогда не могла. Я найду себе работу, только на этот раз такую, которая будет обогащать мою жизнь, а не поглощать ее.

Сегодня утро понедельника. На улице прохладно. Я роюсь в ящике стола: ищу точилку. Мой взгляд случайно падает на старый телефонный справочник, на котором лежит визитка: «Агентство Блэр». Упав в кресло, провожу пальцем по буквам. С тех пор как Кристен дала мне эту карточку, прошло почти десять месяцев. Нет, я не забыла о нашей общей мечте. Я не возвращалась к ней намеренно. Надеялась взяться за дело вместе с дочкой, которая поддерживала меня, как никто. Мне казалось, это было бы чем-то вроде предательства – приступить к воплощению задуманного, не дождавшись ее.

Спрятав красивую карточку в карман, набираю номер Молли. Подруга, как всегда, отвечает бодрым солнечным голосом:

– Привет, Эрика! Чем занимаешься?

Теперь мы разговариваем почти каждый день. Джона делает успехи, хотя его выздоровление продвигается медленнее, чем можно было надеяться. Он по-прежнему ежедневно занимается с моим отцом в библиотеке.

– Как прошла встреча с психологом? – спрашиваю я.

– Отлично. Доктор Мерман говорит, Сэмми успокоится, когда увидит, что брат идет на поправку. Она предложила попробовать кое-какие методики, прежде чем думать о более серьезном лечении. Еще раз спасибо, что посоветовала обратиться к специалисту.

На меня обрушиваются воспоминания о том последнем утре. Тосты, которые Кристен приготовила, ее восторг по поводу конкурса… Она была очень возбуждена. Такое случалось и с мамой. Энни почувствовала неладное, но я не хотела ничего слушать. Не хотела верить, что моя дочь может быть психически нездорова. Не хотела думать, к чему это может привести. И в результате последствия оказались катастрофическими.

– Мы учимся на собственных ошибках. Мне следовало найти психотерапевта для Кристен. Она была психически больна. Как и моя мать.

Впервые признавшись в этом подруге, я чувствую не стыд, а облегчение. Даже своеобразную гордость: наконец-то я перестала врать себе и другим. Я больше не скрываю правду, которая до недавнего времени меня пугала.

– Спасибо за откровенность, Эрика. Я тоже хочу сказать тебе то, чего никому не говорила. – Молли замолкает. Я жду. – Два года назад у Джимми случился нервный срыв. Четыре месяца он пролежал в госпитале, а потом устроился на офисную работу в Германии. Для него это унизительно: люди думают, что он в горячей точке, а на самом деле он сидит в конторе.

– Как я вам сочувствую!

– Спасибо, – в голосе моей подруги слышится то же, что испытала я сама: ей стало легче. И почему мы относимся к нашим человеческим слабостям с таким презрением? – Во время последнего отпуска Джимми был сам не свой, и я это заметила, но не захотела его огорчать.

Мне вспоминаются слова отца: «Жизнь не цепь причин и следствий».

– Ты должна себя простить, – говорю я.

А смогу ли простить себя я? В полной мере – вряд ли. Самое большее, на что я способна, – это двигаться вперед и стараться вести жизнь, достойную моей дочери.

– Ты позвонила в ту художественную студию, как советовал тебе твой профессор? – спрашивает Молли, меняя тему на менее тяжелую.

Когда я сказала Тому, что раньше увлекалась изобразительным искусством, он назвал мне открытую студию в Сохо, которой руководит сестра его коллеги.

– Да! – отвечаю я. – На их сайте написано, что они сторонники «художественной толерантности». То есть, я надеюсь, никто не будет смеяться над моими жалкими творениями. – Помолчав, я добавляю: – На пятницу мы назначили встречу.

– Молодец, Эрика!

Вдруг я произношу слова, которых сама от себя не ожидала:

– А почему бы тебе не приехать ко мне в Нью-Йорк вместе с ребятами? Могу купить вам билеты.

Молли смеется:

– Мы сто лет никуда не выезжали.

– А у меня сто лет не было гостей, – говорю я, улыбаясь. – Выбери время.

– Гм… Все лето занято: Джона будет проходить реабилитацию. Может, осенью.

– Осенью так осенью. И, Молли, знаешь что? Называй меня Рики.

Через час я в костюме для бега бодро выхожу из стеклянных дверей дома на утреннюю прогулку, мечтая о том, что мы будем делать, когда приедет Молли с детьми. Осенью в городе очень красиво. Осень… Это любимое время Кристен.

Надеваю наушники, но в ту же секунду их кто-то выдергивает. Ахнув, я оборачиваюсь и вижу Картера. Он подкараулил меня, как гангстер.

– Блэр, что происходит? Скажи, чего ты хочешь? Прибавки? Я увеличил твои комиссионные на полпункта. – Я прибавляю шагу, но Картер не отстает. Пыхтя, он продолжает: – Тебе нужен водитель? Я дам. Мне нужно, чтобы ты вернулась на работу… уже вчера!

Перед входом в парк я останавливаюсь:

– Картер, сколько денег я принесла твоей фирме?

– Откуда я, черт подери, знаю? – Он моргает. – Миллионы, наверное. Да нет, точно! Ты же звезда! Теперь ты сможешь зарабатывать еще больше. В следующем году попадешь в десятку – помяни мое слово.

– Скажи мне, Картер, сколько нужно заработать, чтобы ты успокоился? Когда, по-твоему, можно остановиться?

Он нервно усмехается:

– Никогда. Денег никогда не бывает достаточно, и ты это знаешь.

Я улыбаюсь ему, причем не с насмешкой, а искренне:

– Спасибо тебе, Картер. Ты дал мне работу, когда она была мне нужна. За это я всегда буду тебе благодарна. Но взамен я отдала твоей компании свою жизнь, причем в буквальном смысле. Пришло время ее забрать. Я собираюсь заняться тем, что действительно имеет значение. – По спине пробегает электрическая искра. – Я хочу стать такой, какой меня мечтали видеть мои дочери и какой я сама мечтала быть. – Эта мысль наполняет меня восторгом, и я, смеясь, прибавляю: – А пока я намерена запускать воздушных змеев!

– Да что же, черт возьми, с тобой произошло?

– Я скажу тебе: это «чудо»!

Наступило утро четверга. На улице уже ждет черный «мерседес», на котором профессор и его дочка поедут в аэропорт. Зелено-розовый чемоданчик Олив лежит, раскрытый, на полу ее комнаты. Энни сидит возле него на корточках: