Демонические игры - Данияр Сугралинов

– Хинтерлист и Хорвац… – начал я спорить, но старик перебил:

– Слишком высоко, чтобы мнение толпы для них было значимым. Заметьте, от топовых кланов здесь рядовые бойцы. Таким, как Отто, дешевая популярность не нужна. Ни он, ни Хорвац, ни Полковник, ни Глиф, ни Джошуа с Вивиан… Никто из них давно не участвует в Полях боя или Арене. Более того, члены Альянса, выигравшие подобные турниры раз, более на них не заявляются… – Мейстер откашлялся, прочищая горло. – О чем мы говорили?

– О репутации и черной метке. Дело в моей гражданской категории?

По другую руку от ювелира пристроились Цветик и Роман, но оба пока молчали.

– Какая категория у ваших родителей? F? Я бы сказал, что для многих здесь присутствующих это довольно низкий статус. Разумеется, он неплохой, крепкий средний класс, но… – Иосиф покрутил пальцем в воздухе, и ему на выручку пришел Цветик:

– Обычный. Призванные мнят себя незаурядными личностями, и, по правде сказать, их самомнение оправдано. Подумайте сами, юноша, из двадцати миллиардов войти в триста с чем-то избранных, причем за счет долгого труда и приложенных усилий, отказывая себе во многом… Дорогого стоит, не правда ли?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Именно! – согласился Роман. – А теперь попробуйте посмотреть с нашей колокольни: школьник, используя читерские способности «угрозы», нечестно побеждает на юниорской Арене, а потом еще и набирается наглости явиться на Игры! И, как внезапно разбогатевший выскочка, на весь мир объявляет, что очень хотел… Как там было?

– Ему очень хотелось завести новых друзей, – ответил Цветик. – Которых он решил купить артефактами, награбленными у честных игроков.

– Спасибо, коллеги, – резюмировал Мейстер. – Видите, молодой человек, как это выглядит со стороны? Именно из-за ваших бесхитростных признаний мы и спорили. Даже я, признаться, пожалел, что заключил с вами договор. Но, как честные люди, мы выполним свои обязательства перед вами – сделаем все, что в наших силах, чтобы добыть вам эссенцию. Засим позвольте с вами расстаться, не хотелось бы появиться перед журналистами в вашем обществе.

Ювелир, поэт и проклинатель ускорили шаг, оставив меня в замешательстве. Главное я уяснил: помогать будут, но дружить – нет. Считают ниже своего достоинства. Я не забыл, как Розенталь мимоходом оговорил отдельный подарок для себя, и подобное лицемерие меня позабавило. В бездну их, помогут или нет, плевать, лишь бы не мешали.

Куда больше меня беспокоило, с каким штрафом начну пятый игровой день и смогу ли справиться с троицей ганкеров, но стоило мне пересечь порог зоны, где скопились журналисты, стримеры и блогеры, я забыл обо всем.

Удивительно, но мое появление осталось незамеченным. В центре внимания был Октиус – окруженный призванными, он отвечал на вопросы представителей медиа.

– …мимо моего внимания, – степенно говорил распорядитель Игр, снявший латный доспех и представший в обычном костюме. – За полчаса до завершения игровой сессии мистер Джексон вызвал меня на совещание комиссии по этике. Сразу после этого меня готовили к выходу на сцену, поэтому в монтаже хайлайтов я участия не принимал.

– Мистер Октиус, признайтесь, это был обычный недосмотр режиссеров или умышленное замалчивание успехов Скифа? – бойко протиснувшись вперед, спросила стримерша на роликовых коньках, Лия Соло, с которой я уже сталкивался. – Почему «Сноусторм» в первый день так сильно уговаривал Алекса остаться на Играх, а теперь изменил свою позицию?

– Конечно это был недосмотр режиссёров! – раздражаясь, ответил Октиус. – Поверьте, никто в здравом уме не стал бы вырезать такое событие, как бой с финальным боссом или схватку с ганкерами! Мы найдем ответственного и накажем!

– Ага, конечно, – ухмыльнувшись, усомнилась Лия Соло. – Еще скажите, что и суть просьбы Алекса вы вырезали непреднамеренно! Всем ясно, что вы хотели настроить зрителей против «угрозы»!

– Послушайте меня, милочка, – задушевно сказал Гай Бэррон, приблизившись к девушке. – Мы во всем разберемся! А вы пока подумайте, если бы я знал все то, что Алекс Шеппард рассказал со сцены, и хотел бы во что бы ни стало убрать его, стал бы выносить решение на суд призванных? А давать ему слово? – Он покрутил головой, наткнулся на меня взглядом и просиял. – А вот и виновник! Поговорите с ним, пока я подготовлюсь к пресс-конференции! Тогда и отвечу на все ваши вопросы!

Октиус выбрался из толпы и исчез в служебном проходе, а толпа представителей медиа устремилась ко мне, на ходу выкрикивая вопросы. «Сложно без Кэрри», – подумал я. Бывшая помощница сейчас бы всех построила, усадила меня в одну из специальных комнат для интервью, подогнала банку газировки и шептала бы на ухо советы, что говорить и вообще стоит ли открывать рот.

– Что ты сейчас чувствуешь, Алекс? – В череде обрушившихся вопросов я уловил знакомый голос Лии Соло. – Ты рад, что остался на Играх?

– Ничего не чувствую, – признался я. – Но очень благодарен всем, кто проголосовал против моей дисквалификации, и зрителям за поддержку. Обещаю играть так, что скучно не будет!

– Как вы умудрились выжить в бою с финальным боссом? – Вперед пробился Питер Дэвис, очень маленький парень, карлик с голобейджем «Дисгардиум Дейли».

– Используя ту же способность, с которой я избежал смерти при нападении магов во второй день, помните?

– Это было круто! – ухмыльнулся Дэвис. – Можете пояснить, в чем именно заключается суть способности?

– Простите, нет. Вы же из «Дисгардиум Дейли»?

– Да, сэр, – кивнул Дэвид.

– Как себя чувствует Иен Митчелл?

– Э… Мистер Митчелл все еще в больнице, сэр. Но уже пришел в сознание, прогноз благоприятный…

– Передавайте ему мои наилучшие пожелания, мистер Дэвис. Надеюсь, он поправится и еще не раз порадует нас своими материалами.

Во взгляде Питера Дэвиса мелькнуло удивление:

– Обязательно передам. В своей речи со сцены вы заявили о некоем конфликте со «Сноустормом». В нашей редакции это утверждение вызвало ряд вопросов. Вам не показалось странным, что зрители три дня подряд называли вас худшим игроком?

– Это не странно, это логически вытекает из трусливого стиля игры Скифа! – вмешался Аксель Донован, другой журналист «Дисгардиум Дейли». – Мистер Шеппард, чем вы объясните свою позорную игру?