Кремль 2222. Юго-Восток - Виталий Сертаков

— Чо думаешь, Голова?

— Не возьмет в долю.

— Я так и знал.

— Дурит он нас.

— Мне так тоже кажется. Но пушка и гранаты-то у Чича. Отшельник же не обманет?

— Отшельник никогда не обманывал. Всегда честно судил.

Я вспомнил мертвого ученика в паучьем коконе. Наверняка рыжий тоже вспомнил.

— Может, сменяем желчь на гранатомет, как прежде договорились, и все?

— Тоже неплохо. А дальше? Подарим Факелу? Перед дьяконом повинишься и пойдешь поросей кормить? Варварку замуж возьмешь?

— Щас башку в плечи вобью, — посулил я. — И вообще, ешкин медь. Ты чо меня отговариваешь? Может, сам глаз на Иголку положил? Дык я тебе глазья живо повыдергаю.

Думал я, он заржет, как всегда, прибауточки свои начнет. Но Голова не заржал, я даже малость напужался. Не стал он ржать, травинку жует и плюет, жует и бровями шевелит. Тут меня словно холодной водой окатили.

— Голова… ты чо? Я пошутил. А ты чо, серьезно, что ли?

— Славка, отстань, — а сам глаз не кажет.

— Погоди, постой. Ты ж ее пару раз видал всего, а я ее с Пепла спасал… — стал я такую ерунду лопотать, самому стыдно. — Голова, ты же мне друг. Так же нельзя…

— Слава, заметали, — рыжий, точно еж, иголки выставил. — Хочешь жениться, давай. Я-то что? Я тебе не отец. Только ты зря на дьякона валишь. Тебе она и без дьякона не достанется. Я, пока у пасечников больной лежал, ляляки их послушал. Папаша ейный, фотогеничный больно, дочку за чумазого не отдаст.

— Потому я и нанялся. Чтобы с Факела уйти. Не дадут мне там покоя, женят на вдове. В охотники не пустят.

— Эх, Славка, не хотишь ты меня слушать. Хасан на склады к себе не пустит, вывернется. Сам знаешь, чужие мы для них.

— А как бы ты сделал? — Я глядел на горы контейнеров, по ним бегали дикие собаки. От лавки нео как всегда тянуло горелым мясом. Где-то пели заунывно, дергали струну.

— Была бы моя, я б ее увел, увез бы, — Голова отвернулся, тоже стал на пустошь смотреть. — Ты глянь, какой осьминог здоровый ползет! Небось такой курицу надвое порвет!

— Голова, кончай мутить. На хрена мне твой осьминог.

— А? А я чего? Я ничего, просто говорю…

— Не просто ты говоришь, ешкин медь. Ты думаешь, я из-за девки с ума сошел? Я все равно тебе друг. Если ты пойдешь искать Кремль, я тоже пойду. Ты думаешь, я ничо не понял про щитовую? Ты ведь лучше меня старый бункер знаешь. Знаешь, что есть закрытые двери.

— Слава, придется нам вместе идти на Факел и тама поклоны бить, — рыжий поглядел на меня жутко сурьезно. — Ты сам смекаешь, что тебе сделать надо? Надо у дьякона чертеж промзоны стащить. Если твой отец заметит, нам всем увертюра и эпилог. Тута не пожалеют.

— Сам знаю, — у меня аж губы изнутри зачесались. — Тогда зачем вдвоем идти?

— Затем. Один ты не конгруэнтный. Не разберешь, одним словом. Это ведь не карты, а чертежи. Второго раза не будет, берегини учуют.

Ясное дело, он все верно говорил. Голова — умный, против его слов не попрешь.

Пока лялякали, добрались до промзоны. Ясное дело, пошли за трубами, за горелыми сараями, чтоб не шибко отсвечивать. Уже после Химиков свернули напрямки, по меткам охотничьим пошли. Деревца тут быстро вымахали, я маленько испужался, что место не найду. Пробрались между гнойников, затем в дыру влезли, которую био в доме проломил. Удобная дыра, все три этажа складских могильщик снес, теперь не надо в обход ходить.

Ахмед с калашом нас догнал, другие самопалы да ножи достали. Только Чич махал себе прутиком, ешкин медь, будто по Базару гулял. Наконец нашли мы место, вблизях опознали. Повезло нам тогда, земли голой тут нет, сплошь обломки кирпича на два метра в глубину. Видать, дом стоял или цех какой, ага, бомбой его сровняло. Ну чо, глянул я — у рыжего руки маленько затряслись. Ясное дело, кому охота второй раз травиться? Короче, отпихнул я его, сам камень сдвинул, бутыль нашу, в мешки завернутую, вытащил.

— Открывать не буду, — сказал я. — Жить охота.

От таких слов маркитантов маленько по сторонам раздуло. Зато отшельник подошел, покряхтел, сам рукой в мешок залез.

— Будешь нюхать, уважаемый? — заржал Рустем.

— Это она, — подтвердил Чич. — Сделка закрыта. Мы отдаем то, что держали в оплату. Есть кто скажет против?

— Отдавай-отдавай, — чересчур быстро покивал Тимур.

Глянул я на него, ешкин медь, и точно голой пяткой на гвоздь наступил. Вдруг увидел, чо сейчас тут будет. И не то чтоб сам увидел, а вроде как мне картинки показали, что ли. Никогда такого со мной не было, даже на Пасеке, хотя лесников колдунами все зовут. Увидал я в картинке, как Ахмед калаш поднимает и что надо будет мне упасть рожей вниз и рыжего за компанию прихватить.

— А ты откуда знаешь, что в бутыли? — спросил вдруг Голова.

— Поживи с мое, красавчик, — гоготнул Чич.

Его тощие ученики свалили нам под ноги мешки. Тимур забрал бутыль, сунул в короб, подвесил за спиной. Ахмед вообще отвернулся, побрел себе взад, с камня на камень запрыгал. Солнце уже почти скатилось, темнело быстро. Я себя будто голый чувствовал, впервые в промзону без брони и меча вышел.

— Чито теперь, уважаемый? — поклонился Чичу Рустем. — Поздно уже, может бить, завтра будем договор писать?

Вдруг я снова картинку увидел. Того же Рустема, но с другой стороны. Вроде как… глазами отшельника, что ли. Хотя быть такого не могло! Недолго смотрел, и сглотнуть-то не успел, но успел напужаться. Чич… он вроде как не просто видел, как обычные хомо видят, он вроде как на язык пробовал. Нет, ешкин медь, это тоже неправильно, никакого языка не было! Эх, жаль, что я не такой умный, как Голова, толком объяснить не могу. Языка не было, но отшельник каждого из нас по вкусу разделял. И от Рустема его почти тошнило. Врал маркитант, всем подряд врал и, что судью-отшельника за друга держит, притворялся. Трусил он, здорово хвост поджал, но скорей бы помер, чем показал слабину. Ну чо, меня от его вкуса чуть не вывернуло, ага, уж не знаю, как однорукий терпел. А может, он и не мучился особо, может он к разным людям попривык?

— Да, ребятки, нам пора, грибков еще пособирать надо, — слишком охотно согласился Чич и затопал куда-то в сторону. Ученики за ним, как утята за мамкой, пристроились.

— Извини, дарагой, провожать вас некогда, — совсем другим голосом сказал Рустем, едва отшельник скрылся в кустах. — Сами дарогу найдете, да? Только пагади немного, ми первые уйдем. Нэ надо нам вместе ходить.

Хотел я сказать, что гады они, с одними ножами нас посреди промзоны бросают. Потом вспомнил про гранатомет и печенег в мешках, маленько успокоился. Рыжий нагнулся, стал в мешок впрягаться, Тимур жирный лыбился и быстро так пошел, Ахмед куда-то делся. Вдруг справа, с Асфальта, поднялась стая бабочек, я еще удивился маленько, они же дохлятину заранее чуют. Такие уж антиресные птички, еще никто не помер, а они — тут как тут.