Чувства не по плану - Елена Белильщикова

А пока… он просто жил в свое удовольствие, сбегая рано утром на улицу, гоняя с другими соседскими мальчишками голубей, и, схватив палку, играл в войнушки. Прыгал по крышам гаражей, но вечером раньше всех шел домой, чтобы рисовать…

Отец приехал в начале мая и предложил забрать его на лето в Сардинию. Влад тогда еще был очень далек от понятия «денег» и был одинаково счастлив в небольшой квартире с мамой, так и на шикарном морском курорте, собственности отца. Он прямо бредил поездкой, мечтая о том, как здорово они с отцом будут проводить время, как он покажет папе свои рисунки, и тот будет гордиться им…

Но ничего не вышло. Не склеилось. Даже сейчас, если погрузиться в старые детские воспоминания, больше похожие на выцветшие черно-белые фото, по спине Влада пробегала дрожь отвращения. К самому себе. Как он хотел понравиться человеку, который жил по шаблонам, и пытался заставить окружающих жить так же. Странный, застенчивый ребёнок, пытающийся воспроизвести на бумаге полотна великих художников из «большой советской энциклопедии» вызывал у отца трепетный ужас. И он не знал что делать с Владом, как реагировать на его бесконечные вопросы, как играть в спокойные игры, интересные сыну. Поэтому отец попытался сделать то, что привык делать со всеми близкими, пользуясь авторитетом, властью. Он упорно впихивал сына в те рамки, в которых тот чувствовал себя неловким, неуклюжим неумехой. Влад не сопротивлялся, в безуспешных попытках понравиться отцу. Он пошел на карате, где оказался самым младшим в группе, и уже на втором занятии ему сломали запястье. Он не плакал, но лето, обещавшее стать самым чудесным в его маленькой жизни, оказалось безвозвратно испорчено. А самым главным чувством, впервые поселившимся в душе Влада оказалось чувство ущербности и собственной неполноценности. Он не мог быть лучшим среди лучших в том, куда так упорно звал его отец. А то, в чем он действительно делал успехи, отец презрительно отметал, считая это «ребячеством» и «занятием для девчонок». А Влад так отчаянно старался понравиться папе, но чувствовал, что не дотягивает. И это лето впервые разрушило в нем ощущение внутренней гармонии, так важное в детском возрасте. Поселило разлад и угнетенность. Влад начал прятаться, избегая общества отца тем первым летом, чтобы не слышать в очередной раз попреков и укоров. Он еще не знал, что впереди еще много месяцев таких, как этот звездный август на Сардинии. Отец так и не бросил попыток менять и ломать его. Влад — не перестал сопротивляться попыткам сделать из него другого человека.

Нелли…

Вечер плавно окутывал город. Опускался на голые ветви деревьев, оседал на крышах домов. Его спасительная темнота была для меня как плед, в который я заворачивалась, иногда, когда становилось слишком грустно. И когда подступали воспоминания. Как сейчас, сидя в удобном кресле у окна, и наблюдая как медленно зажигаются фонари, я вспоминала его глаза, цвета серого тумана, что стелется над рекой ранним утром. Вспоминала его серьёзный взгляд, нежность, с которой он смотрел на меня, когда думал, что я не вижу. Вспоминала жаркие вечера Турции, наши стычки, как он толкнул меня в бассейн, как оплатил шикарный номер, решив сделать сказку, просто так. Потому что я была ему не безразлична. Что же произошло между нами? Все сломалось, а я и не заметила… мне сейчас было так безумно одиноко. Наверное, я слабая женщина. Но после того, как дала себе обещание не связываться с Владом, я не сдержала его. Я звонила ему уже несколько раз, вот так, холодными осенними вечерами, но в ответ слышала только длинные гудки. Он не брал трубку, а возможно просто выбросил телефон после той переписки в ватсапе, где попрощался со мной.

После, утром, я всегда ругала себя за слабость. И думала, что небо бережет меня и ребёнка от встреч с ним. Но каждая ночь без Влада тянулась вечность…

Еще меня расстраивало то, что я фактически оказалась без работы. Я так надеялась погрузиться в атмосферу съёмок, снова быть в гуще событий, творить… а Белов отнял у меня эту возможность. И из меня словно выкачали всю энергию и желание что-то искатт, смотреть варианты, ходить по другим киностудиям. Наверное, сказывалась беременность, и подавленность после расставания с Владом. Но я понимала, что бесконечно так продолжаться не может. Мне нужно жить полной жизнью. И для этого мне необходим пинок.

Тихо скрипнула входная дверь. Я не обернулась. Ключи от новой квартиры были только у меня, родителей, и у Егора. Кто мог прийти ко мне почти в десять вечера?

За моей спиной послышались шаги. Я закрыла глаза, почти физически ощущая чье-то присутствие. Не хочу никого сейчас видеть, не хочу…

В этот момент я почувствовала прохладное прикосновение металла к моей шее. Тонкие нити словно обвили ее, и я вздрогнула, опустив голову. Это оказалось ожерелье. Тонкое, почти невесомое, из белого золота, больше похожее на несколько серебристых ниточек, переплетенных между собой. Безумно прекрасное.

— Егор, зачем? — Обернулась я. Он стоял за спиной, но по его выражению лица невозможно было ничего прочитать.

— Это не главный сюрприз. — Егор с таинственным видом передал мне папку с распечатками. Я пожала плечами и оттянула ожерелье инстинктивным жестом. Потом открыла папку и онемела. Передо мной лежал сценарий «Серебряной нити», о которой я так много слышала, но не могла и мечтать…

***

Полтора часа пролетели незаметно. Мы уединились на кухне с Егором, весь стол был заставлен недопитыми чашками с чаем, а мы до хрипоты обсуждали сценарий. Я помню, как он с улыбкой сказал: «и не спрашивай, как мне это удалось. Один вопрос. Ты согласна?»

Конечно, я была согласна. Я выдохнула: «еще спрашиваешь», и с визгом полезла обниматься. Егор отпихивал меня с воплями: «сейчас задушишь», но было видно, что ему приятна моя реакция.

— А вот это уже не стоило. — Я прикоснулась пальцами к тончайшим нитям белого золота на моей шее. Егор улыбнулся так обаятельно, что я поняла: он сейчас будет давить на жалость. — Ты, беспринципный… выключай свое обаяние, слышишь?

— Нелли, ей богу, ты что как маленькая? Ты не бедная студентка, которая падает в обморок при виде украшений. Тебе многие мужчины дарили…

— Дарили! Но я не принимала! — Фыркнула я и отвернулась.

— Считай это талисманом твоего будущего фильма. Ты же видишь, как я тщательно выбирал…

— Власов, если бы ты не был своим в доску парнем, я сказала бы, что ты меня кадришь. — Резко обернулась я и сверкнула глазами. И успела поймать на лице Егора такое непередаваемое выражение, что мигом отложила сценарий. Мои руки задрожали, предчувствуя скорую беду.

— А если это так и есть? — Его голос приобрел хрипловатые нотки, искусно маскирующие волнение. Чертов Егор, что он задумал!

— Нет! Чтобы ты не сказал — нет! — Я вскочила со стула и нервно забегала по комнате. Егор предусмотрительно встал в дверях и скрестил руки на груди. Красивый, высокий, решительный… пощады ждать не приходилось. Путь к отступлению был отрезан.

— Выслушай меня, Нелли. — Егор сдул упавшую ему на глаза прядь иссиня черных волос, и тряхнул головой, собираясь с мыслями. — Прошло уже немало времени с того момента, как ты узнала про беременность. Я так понимаю, ты не пожелала сообщить счастливому отцу — Владу…