Жаркое лето 1953 года в Германии - Николай Платошкин

И все же не исключение Далема стало, как оказалось позднее, основным решением 13-го пленума ЦК. Никто даже не предполагал, что судьбоносным для ГДР окажется скорее проходящая рекомендация ЦК о повышении с 1 июля 1953 года на 10 % норм выработки в промышленности в честь 60-летия Вальтера Ульбрихта. В Москве, да и в западных столицах на это вообще не обратили внимания. Но именно эти 10 % стали той каплей, которая переполнила чашу терпения рабочих ГДР, сделав их неожиданно авангардом социального протеста против «рабоче-крестьянской власти».

Конечно, эта неожиданность была весьма условной. Но для того чтобы понять, почему именно в целом незначительное повышение норм выработки привело к социальному взрыву, необходимо остановиться на некоторых особенностях положения рабочего касса в ГДР в начале 50-х годов.

В июле 1953 года из 18,2 млн. населения ГДР 7,9 млн. были заняты на производстве или в сфере управления. Из 7,9 млн. 4,8 млн. относились к рабочим, что было на 9,5 % больше, чем в 1936 году. В промышленности было 2367 тысяч рабочих, в строительстве — 385 тысяч[223]. 70,4 % всех рабочих были заняты на предприятиях народного сектора. Отличительной особенностью ГДР был высокий уровень концентрации промышленного производства: 55 % рабочих трудились на предприятиях с числом занятых свыше 500 человек. На 92 крупнейших предприятиях страны работали 20,8 % всего рабочего класса.

Как уже отмечалось выше, ГДР дала рабочим много социальных прав и льгот, которых не было ни у пролетариев времен Веймарской республики, ни в ФРГ. К концу 1952 года в ГДР была почти ликвидирована безработица (на биржах труда были зарегистрированы 84,3 тысяч человек). С 1952 года в период временной нетрудоспособности рабочие получали 90 % чистого заработка. Все простои по вине администрации свыше 15 минут оплачивались в размере 90 % тарифного заработка. Минимальные пенсии (для мужчин после 65 лет, для женщин после 60 лет) составляли 2/3 чистого заработка. По сравнению с 1946 годом в начале 50-х годов в два раза увеличилось количество домов для престарелых и инвалидов (65 861 место). Труд молодежи и женщин (их было 38 % всех рабочих и 44 % служащих) охранялся государством.

Рабочие в целом чувствовали заботу государства, выражавшуюся в неуклонном повышении их уровня жизни.

Однако было много и тревожных моментов, заставлявших власти ГДР внимательно следить за настроениями в рабочей среде. Прежде всего, восточногерманские рабочие начала 50-х годов были по своему составу довольно оригинальным социальным слоем. После войны на заводы устроились много бывших офицеров вермахта, функционеров НСДАП и других нацистских организаций. К ним добавились сотни тысяч переселенцев из Польши и Чехословакии. Все эти люди в своей массе плохо относились к социализму и СССР, причем вне прямой зависимости от своего материального положения. На отдельных заводах концентрация «бывших» была весьма ощутимой. Так, из 2070 рабочих трансформаторного завода в Дрездене были 148 бывших офицеров, 31 бывший полицейский, 55 бывших членов СС и СА. Бывших членов НСДАП насчитывалось 301 человек. На судоверфи «Варновверфт» в городе Варнемюнде 20–25 % рабочих были бывшими госслужащими времен «третьего рейха», а более 400 человек ранее состояли в НСДАП. На флагмане химической индустрии заводе «Лойна» из 21 тысячи рабочих были 3545 бывших нацистов и 124 бывших офицера[224]. В июне 1953 года именно на предприятиях с наибольшей прослойкой «бывших» состоялись самые радикальные по выдвигаемым требованиям и способу действий акции протеста.

Уже упоминалось, что большинство рабочих ГДР с недоверием встретили заключение коллективных договоров на уровне предприятий (в Веймарской республике профсоюзы и предприниматели обычно заключали отраслевые тарифные договоры). Первый типовой проект коллективного договора был разработан в феврале 1951 года и столкнулся с сопротивлением трудовых коллективов, так как его условия были хуже, чем раньше (например, отсутствовало разделение простоев в зависимости от того, по чьей вине они происходили, были сокращены некоторые социальные льготы). На многих заводах коллективные договоры были отклонены трудовыми коллективами, и кампания по заключению трудовых договоров на 1951 год закончилась (да и то не полностью) только в ноябре. В 1952 году проект коллективного договора был переработан с учетом требований трудовых коллективов, и проблем с заключением договоров на предприятиях не возникало. В 1953 году к июню были заключены все 6870 договоров и против них, в целом, по стране на профсоюзных собраниях голосовали около 1000 человек[225]. Однако теперь проблема заключалась в том, что администрации разных предприятий не выполняли многие, особенно социальные, требования договоров, а профсоюзы не проявляли должной активности в отстаивании прав своих членов. Так, после обследования 3145 предприятий выяснилось, что из 197 308 обязательств администрацией выполнено лишь 40 % (большинство обязательств, правда, не было выполнено по объективным причинам: нехватка средств). Не выполняли свои обязательства и фабзавкомы. В этих условиях коллективные договоры превращались в пустые бумажки и их престиж (традиционно высокий в Германии) неуклонно снижался. Именно поэтому многие требования, которые рабочие выдвигали на демонстрациях в июне 1953 года, собственно содержались в коллективных договорах и должны были быть выполнены.

Основная проблема, ставшая катализатором событий июня 1953 года в ГДР, касалась так называемых научно обоснованных норм выработки. Еще в 1928 году по поручению Союза немецких промышленников и Союза инженеров был создан Комитет по изучению рабочего времени (РЕФА), который разработал нормы выработки, применявшиеся предпринимателями для установления сдельной зарплаты. Нормы были очень высокими («потогонными») и поэтому многие рабочие говорили: «Сдельная работа — это смерть». После 1945 года одним из главных требований вновь возникших профсоюзов была немедленная отмена норм РЕФА, что и было сделано СВАГ. После этого в течение двух лет большинство рабочих получали повременную зарплату, что, конечно, не стимулировало рост производительности труда. Как уже упоминалось, приказ СВАГ № 234 от 9 октября 1947 года ознаменовал возврат к дифференцированной системе оплаты труда, и уже в конце 1948 года был создан Комитет по установлению технически обоснованных норм выработки. Комитет работал в отрыве от реально существовавшего на большинстве предприятий положения и в конце 1951 года был ликвидирован, а его функции переданы министерству труда.

20 мая 1952 года была издана директива о введении на основании Закона о труде 1950 года на всех предприятиях норм выработки. Партийные и профсоюзные организации от имени рабочих часто брали повышенные обязательства и нормы устанавливались на основе достижений активистов труда и зачастую были трудно выполнимыми. На практике это приводило к снижению реальной зарплаты. В начале 1953 года 65,4 % рабочих народного сектора работали на сдельщине.

Начиная с марта 1953 года, в русле политики жесткой экономии партийная и профсоюзная пресса начала кампанию по «добровольному» повышению норм выработки трудовыми коллективами. Эта кампания с треском провалилась. Рабочие не понимали, почему наряду с и так тяжелыми социальными лишениями (повышение цен, упразднение льгот) они должны еще и больше работать. Во имя чего? Что вдруг случилось с экономикой их страны, которая до сих пор развивалась стремительными темпами? Партийные агитаторы из низовых организаций СЕПГ не могли толком ничего объяснить (они не знали о монетаристских рекомендациях СКК), и этот пропагандистский вакуум быстро заполнила РИАС (немецкая аббревиатура; расшифровывается как «радиостанция в американском секторе» Западного Берлина), количество слушателей которой резко возросло в начале 1953 года. Американская радиостанция разъясняла, что все средства идут на создание «марионеточной» народной армии, в которой нет никакой необходимости. Такая аргументация находила много сторонников, и весной 1953 года уже не столько ГДР поддерживала пацифизм в ФРГ, сколько Запад культивировал его в Восточной Германии. На некоторых предприятиях прошли массовые и горячие дискуссии, а также краткосрочные забастовки с требованием не повышать нормы выработки. Однако СЕПГ упорно гнула свою линию: одним из основных лозунгов к первомайским демонстрациям 1953 года были обязательства по повышению норм. В ответ часть рабочих впервые за все время существования ГДР отказалась принять участие в празднике труда. Осознав, что «добровольного» повышения норм не будет, ЦК СЕПГ и принял в мае 1953 года решение повысить их директивным методом.