Стратегии выдающихся личностей - Валентин Бадрак

Любопытные замечания высказаны биографами в отношении одержимости Александра Дюма, которого ни один из серьезных исследователей не решился бы назвать знатоком истории. Его успехи как писателя зиждились на бесподобной силе воли, включавшейся всякий раз, когда он на целые ночи впадал в лихорадку беспрерывного творчества. Говорили, что отсутствие знаний у Дюма компенсировалось актами этой почти безупречной воли, помноженной на развитое диковинное воображение. «Дюма обладал безудержным воображением. Это воображение обострялось и усиливалось его невежеством: ведь он ничего не знал ни о мировой литературе, ни об истории франции», – уверен Пьетро, один из его биографов.

Побеждают те, чьи сосредоточенные волевые усилия позволяют не отклоняться от цели под воздействием обстоятельств. Высшая способность – обладать силой магнитной стрелки компаса, о которой твердил Джек Лондон. Сам он, независимо от вдохновения, неустанно выполнял ежедневную писательскую норму. И даже тогда, когда работа не спорилась, просто просиживал за письменным столом, вызывая силой мысли состояние творческой активности, искусственно вводя себя в ритм непрерывного действия. Это высший уровень включения воли, когда мысль о необходимости ежедневно совершать то, что приближает к цели, о реализации уникальной идеи становится доминирующей, постоянно присутствующей. Именно так, ежедневными, в чем-то привычными, усилиями, порой незаметными не слишком внимательному глазу, создаются миссии. Для этого часто приходится быть отрицательным, жестким и неугодным для окружающего мира человеком. Но это уже – цена за успех.

Джек Лондон оставил после себя громадный объем цитат, и, если их собрать, как пазлы, то сложится универсальная картина успеха. Вот что он сказал о воле: «…Упорная воля может сделать все. Такой вещи‚ как вдохновение‚ не существует вовсе‚ а талант – это очень мало. Усидчивость дает то‚ что мы принимаем за вдохновение‚ и, конечно‚ она делает возможным развитие того первоначального зародыша таланта‚ который‚ может быть‚ и имеется. Упорство – чудеснейшая вещь‚ оно может сдвинуть такие горы‚ о которых вера не смеет и мечтать. Действительно‚ упорство должно быть отцом всякой уверенности в себе».

Можно по-разному относиться к писателю Александру Солженицыну, можно верить и не верить его творчеству, оглядываться на презрение к нему насквозь пропитанного лагерем Варлама Шаламова, вспоминать его сотрудничество с органами советской безопасности. Но при всем при этом невозможно не восхищаться его животной цепкостью, какой-то звериной волей и неисчерпаемым упорством, его исключительной заряженностью на собственную миссию. Спорадические и нешаблонные воспоминания о нем известной оперной певицы Галины Вишневской дают основательное представление о его колоссальной воле: «Вначале мы пытались зазывать его к нам, просто поесть в семейной обстановке, и иногда он приходил – весь как натянутая струна; чувствовалось, как внутри него лихорадочно бьется, пульсирует напряженная мысль, не отпуская его ни на минуту, не давая расслабиться». Она вспоминает воинственную тираду писателя, навсегда врезавшуюся в память: «То, что я наметил, я выполню. Меня запугать нельзя. Я умирал на войне, от голода в лагере, я умирал от рака – я смерти не боюсь и ко всему готов». Вот какая отрешенность подстегивала его, обжигала огненной плетью, не позволяла мятежному, борющемуся духу прийти в расслабленное состояние хотя бы на короткое время. И что не должно ускользнуть от внимания – он сам, вербально и создаваемыми визуальными образами себя самого в роли вечного, непримиримого борца, загонял в состояние творческой лихорадки, в рамки выдуманной им самим ответственности и желания выполнить обозначенную миссию. Воля и профессиональный рост часто неотделимы. Эдгар Гувер, удивительный и невероятно знаменитый полицейский, может послужить еще одним примером воздействия воли на реализацию весьма оригинальных идей. Его восхождение началось со странной, необъяснимой любви к библиотечным каталогам. Придя работать в полицию, Гувер создал уникальную базу данных потенциальных и реальных преступников, врагов Соединенных Штатов. Его маниакальную страсть к работе и к систематизации всего криминального мира не могли не заметить руководители. Молодой человек поразил своих начальников скрупулезным и ответственным подходом, основанным на утверждении особых правил и принципов непреклонной воли. Возглавив в возрасте двадцати четырех лет отделение общей разведки, Гувер сформировал подлинный «мозговой трест», корпорацию аналитиков, опирающихся на гигантские пласты обработанной информации. Известен пример, когда под его руководством всего за три месяца была собрана детальная информация и обработаны данные на 600 000 человек. В этот момент на Гувера работали порядка сорока переводчиков и референтов, в обязанности которым вменялись просмотр и изучение около полутысячи различного рода изданий, выходящих на разных языках по всему миру. Не прошло и пяти лет, как Гувера назначили директором ныне легендарного фБР – федерального бюро расследований. Самому знаменитому руководителю за всю историю существования бюро в тот момент было всего двадцать девять лет. «Револьвер номер один», как называли Гувера, командовал американской контрразведкой ни много ни мало – сорок восемь лет.

Но, кажется, еще больше, чем Гувер, активная эксплуатация фактов и обширных знаний, превращенных благодаря выдающемуся мышлению и неистощимой работоспособности в шедевры, помогла состояться Айзеку Азимову. Феномен американского фантаста, социолога, историка, литературоведа, футуролога, публициста не может не поражать. Его воля не имела границ, сила внутреннего духа удивительным образом согласовалась с его желанием постоянно работать и созидать. Труженик, который в литературе приобрел славу оракула и первого полиглота цивилизации, написал и опубликовал более 400 книг на самые разные темы. «Думаю, если существует Божье слово, то это слово разума, и я призван распространять его», – сказал как-то о своей миссии сам Азимов. Впрочем, человеком, нацелившимся на успех, подход Азимова может быть расценен и по-иному: ведь по сравнению с творцами, породившими мировые шедевры, слишком многие усилия этого волшебника слова остались либо вовсе незамеченными, либо лишенными должного внимания. Так что тут есть над чем подумать, прежде чем брать на вооружение его метод. Ведь и английский писатель Джон Кресси, попавший в Книгу рекордов Гиннесса за публикацию более 500 томов книг, остается малоизвестным и не особо привлекательным литератором. Так что иногда лучше написать одну «Лолиту» или создать одну «Мону Лизу», чем полтысячи неизвестных томов. С другой стороны, путь Азимова – это путь закаленной воли, жизнь со смыслом и со вкусом. Потому его опыт также важен для человечества.

«Мадонна была безжалостна к себе. Ее жизнь была нелегкой, и работала она на износ», – цитирует Ренди Тараборрелли одну из танцовщиц, что училась вместе с Мадонной в юности. Известно, что, поступив в школу танцев при Рочестерской балетной школе, отрешенная девушка занималась по пять часов без перерыва, почти до полного изнеможения. Не меньше истязала себя работой другая выдающаяся женщина – Елена Блаватская. Она включением воли подавляла целый сонм болезней, все телесные мучительные страдания. Сосредоточенность Блаватской на окончании «Тайной доктрины» была просто нечеловеческой. «Мне осталось жить не слишком много, и за эти три года я научилась терпению. Со здоровьем получше, но вообще-то оно вконец подорвано. Мне хорошо, только когда я сижу и пишу; не могу ни ходить, ни стоять больше ни минуты», – писала она на закате жизни. Поразительно, но именно безумная по темпу и напряжению работа, жизнь на грани отодвигала смерть, которую славная женщина предчувствовала. И умерла почти сразу же после окончания труда своей жизни, который стал завершающей точкой ее миссии.