Реминискорум. Пиковая дама - Лена Климова

– Хорошо. – Грета поднялась. – Даю тебе столько времени, сколько нужно. Если что-нибудь выяснишь или просто захочешь что-нибудь еще поснимать, звони.

Уже в прихожей она услышала голос Макса:

– Эй! Кстати, ничего больше не случилось? Ты волосы перекрасила! В последний раз ты это делала, когда…

– Случилось, – ехидно сказала Грета, высунув голову из-за угла. – Борька сделал мне предложение.

– И молчала все это время! – заголосил Макс. – Что ты ответила?

– Не скажу! Мучайся теперь от любопытства, Фома неверующий!

Грета высунула язык, хихикнула и хлопнула дверью.

* * *

– Привет! Как все прошло?

– Ну-у-у… – Борис пытался отвечать сдержанно, но рот сам собой так и разъезжался до ушей. – Успешно. Меня взяли.

– Ого-го! – Грета забила в ладоши, подпрыгнула и повисла у него на шее. – С ума сойти, даже не верится! Тебя правда взяли в «Айтрикс»? Ты ведь говорил, что это самая крутая IT-компания и попасть туда – все равно что отбор в отряд космонавтов пройти!

– Ну, положим, самая крутая только в некоторых сегментах…

– Ты невыносимый зануда. – Грета деланно надула губы. – Ты просто невозможен. Обожаю тебя. Как это было?

– Ожидал, что встречу глупую девочку-эйчара, которая ни черта не смыслит в моей работе и будет подкидывать мне вопросы типа «Что вы, низменный червь, можете подарить нашей суперкомпании?». Или, на худой конец, «Нарисуйте дом, дерево и человека… А теперь немедленно объясните, почему вы взяли черный карандаш! У вас депрессия?». К счастью, обошлось.

– Спрашивали по делу?

– В основном да. Вы, говорят, один из наших лучших внештатных сотрудников, так что хотим убедиться, что вы действительно настолько хороши, насколько нам показалось. Расскажите о трудовой биографии. Ну, я говорю: все как обычно, сначала подай-принеси, потом посмотри-повтори, потом эникейщик, потом фрилансер, потом – вот перед вами сижу. Не боитесь, говорят, в офисе работать, для многих тяжело. Я говорю: мол, нет, хотя честно скажу, что людей люблю не очень, потому и стал программистом. Думаю: все, сейчас точно выпрут.

– Не выперли?

– Как видишь, взяли. Оклад, правда, предложили так себе…

Борис назвал цифру. Грета охнула:

– Ни фига себе!

– Точно, – улыбнулся он, – я то же самое подумал. Так себе, конечно, но, глядишь, через пару лет можно и о собственном жилье подумать.

– Круто. Ты просто молодец!

– Молодец желает на радостях кутить! Кстати, как наши планы?

– Неизменные – китайский ресторан с Верой и Лешей. Вера уже звонила, ждет. Леша, правда, где-то на полчаса задержится – у него экзамен. Ну что, двинем?

– Почему бы и нет! Мы-то свои экзамены сдали…

* * *

Алексей с наслаждением выпрямился, наклонил голову, чувствуя, как хрустят шейные позвонки. Глянул на часы: половина четвертого. Поднял глаза – в пустой аудитории осталась одна Вера Торопова. Сидела, заложив ногу на ногу, водя ручкой по листу бумаги. Она явно специально дождалась, когда все остальные ответят, чтобы остаться с ним наедине. Что ж, поговорить действительно надо.

– Вера, вы готовы отвечать?

Она слегка улыбнулась, царственно подошла, села напротив него.

– Слушаю вас.

– Почему на вы? Здесь же никого нет…

– Слушаю вас, – с нажимом повторил он.

Вера двинула плечом. Опустила глаза, прочла:

– Билет двадцать три. Вопрос первый. Роман «Евгений Онегин»: система образов, проблематика, идейно-художественное своеобразие, роман в оценке критики. Вопрос второй. Повесть «Невский проспект» в системе «Петербургских повестей» Гоголя.

Подняла глаза. Умолкла.

– С какого вопроса начнем?

– Ни с какого.

Алексей оторопел:

– Что это значит?

– Я не готовилась, – беспечно проговорила Торопова, вновь закинув ногу на ногу. – Была слишком занята… Чем – вы сами знаете… Рассчитывала, что мы сможем договориться… Разве не так?

Алексей сглотнул.

– Нет.

– Как это нет? – изумилась Вера.

– Не сможем.

– М-м-м, вот как. – Торопова облокотилась о парту и прищурила идеально подведенные глаза. – В таком случае, я думаю, вашей жене будет о-о-очень интересно узнать о наших отношениях. Не так ли?

– Она в курсе, – равнодушно ответил Алексей. – Это во-первых. Во-вторых, никаких отношений больше нет. И не будет. Ну так что, «Евгений Онегин» или «Невский проспект»? Приступайте.

Вера выпрямилась.

– Я же сказала, что не готовилась, – зло проговорила она. – Сойдет и четверка.

– Поставлю четверку, если услышу ответ на четверку. Если не услышу ничего, будет «неуд». Так что, за какую оценку бороться будем?

– Козел! Бороться будешь с деканатом, когда я на тебя жалобу за домогательства накатаю!

Полетела к выходу, как разъяренная фурия. Обернулась у дверей, взмахнув рыжей копной, зло прищурилась:

– Думаешь, я в тебя влюбилась? Как же, разбежался! Ты себя в зеркале видел? И в постели никуда не годишься, и целуешься, как асфальтоукладчик. Пятерка мне была нужна, пятерка, но от тебя даже этого не дождешься. Препод сраный. Иди к чертовой матери!

И хлопнула дверью.

– Сменит не раз младая дева мечтами легкие мечты… – пробормотал он себе под нос и усмехнулся. – Ну и дурак. Дурак, дура-а-ак…

Согнулся, растирая пальцами виски. Зазвонил телефон.

– Да, Вер. Вы уже в кафе? Только отстрелялся, буду через полчаса. Не съедайте там все без меня, а то я вас знаю. Ну все, пока.

* * *

– Всем привет. – Алексей опустился на диван рядом с Верой, поцеловал ее. – Как дела?

– Неплохо, – с улыбкой отозвалась Вера. – Ты вовремя. Мы еще даже еду не заказали.

– Что так долго?

– Эти двое, – она ткнула пальцем в Бориса и Грету, – уже полчаса изучают меню и спорят, какой суп самый острый.

– Потому что я права, – перебила ее Грета. – Самый острый – хайнаньский суп из баранины.

– Не-а, том-ям, – проворчал Борис. – Там перец чили. От него аж дым из ушей валит.

– Мне надоело. – Грета, улыбаясь до ушей, захлопнула меню. – Бери свой том-ям и ешь на здоровье, а я возьму хайнаньский суп. Проверим, у кого первого из ушей повалит дым.

– С кем ты споришь? – покровительственно спросил Борис. – С человеком, которого чуть не наказали за чревоугодие, заставив…

– О-о-о, давайте без подробностей. – Вера замотала головой. – Даже вспоминать не хочу.