Повседневная жизнь первых российских ракетчиков и космонавтов - Эдуард Буйновский

Комиссия комиссией, но на полигоне нам много приходилось заниматься и чисто техническими, точнее организационно-техническими, вопросами и проблемами. Это участие в многочасовых заседаниях, практически ежедневных оперативках разработчиков, военных испытателей, представителей заказчика, которые, как правило, проводили Догужиев или Олег Николаевич Шишкин — тоже замминистра. Основная тема этих бурных и эмоциональных технических совещаний — все те же «стыки» между фирмами, причем стыки сложные, на уровне взаимодействия программно-вычислительных комплексов, отдельная тема — наклейка теплозащитных плит на поверхность планера «Бурана» — сложнейший технологический процесс, во многом определяющий конечные сроки пуска всего комплекса. Много проблем и вопросов поднималось испытателями полигона.

Для обеспечения подготовки и пуска комплекса «Энергия — Буран» на полигоне были сформированы специальное управление и воинская часть во главе с молодым, энергичным, технически грамотным генералом Гудилиным Владимиром Евгеньевичем. Военные испытатели выполняли функции своеобразного «чистильщика»: внимательно следили за действиями промышленников (а заодно и учились у них), отслеживали и отрабатывали документацию, не допускали небрежного отношения гражданских испытателей к проводимым технологическим операциям по подготовке к пуску. Это была нужная и очень ответственная работа, и надо отдать должное руководителям испытаний (Юрий Павлович Семенов — ответственный за орбитальный корабль в целом, Лозино-Лозинский — планер, Борис Иванович Губанов — по носителю), они серьезно и внимательно относились к замечаниям и предложениям военных. Большой отряд военпредов тоже требовал к себе постоянного внимания. В общем, забот и хлопот хватало, домой, в «нулевку», возвращались поздно вечером, успевали поужинать, иногда сгонять пару партий в бильярд и спать.

К концу апреля 1988 года весь этот огромный комплекс — носитель с имитатором полезной нагрузки, наземные полигонные службы, командно-измерительный комплекс, пункты которого были разбросаны по всему земному шару, Центр управления полетом, расположенный в Подлипках, был готов к первому пуску. Но вдруг все работы по подготовке к пуску «Энергии» отошли на второй план.

Пришла директива сверху: на полигон в первых числах мая должен прибыть Михаил Сергеевич Горбачев со своей командой. Что тут началось! Горбачев тогда еще на гребне своей всенародной славы, для нас, советского еще народа, — воплощение и гарантия выполнения наших несбыточных мечтаний, это еще времена, когда восторженные народные массы встречали его на «ура!», слушали с огромным вниманием его интеллигентные, в общем-то туманные, а потом, как со временем выяснилось, фактически пустые речи. Но это было уже потом. А пока мы все с энтузиазмом и служебным рвением стали готовиться к этой исторической встрече. Подготовка проходила по старым, добрым, хорошо отлаженным и одобренным «сверху» правилам и неписаным законам социалистической действительности…

Мне впервые пришлось непосредственно поучаствовать в такого рода мероприятиях. Еще один спектакль с драмой, комедией, человеческими страстями и эмоциями, с анекдотичными ситуациями и досадными промахами. Вот несколько штришков. Первое совещание у Максимова по данному вопросу. Собрались все, кто хотя бы какое-то отношение имеет к этой встрече, — десятка два генералов-стратегов и столько же полковников — исполнителей генеральских замыслов. Я среди них. Часа четыре обсуждали до мельчайших деталей каждый шаг Михаила Сергеевича, Раисы Максимовны и их приближенных по байконурской земле. Просчитали, кажется, все, вплоть до того, где, на каких площадках разместить временные буфеты и ассортимент напитков в них (на полигоне уже жарковато). И вдруг один участник совещания задает «генеральский» вопрос: «Александр Александрович! Вот мы понаставим множество буфетов. Это правильно. Но вдруг наши высокие гости, а многие из них уже в возрасте и обладают специфическими болезнями, захотят справить естественную нужду. Как тут нам быть?» Минутное замешательство. Начинаются дебаты: кто-то вспомнил, какими болезнями наделен наш генсек, заспорили, сколько лет нашему министру Соколову и старше он Чебрикова (председателя КГБ) или нет и какие в их возрасте могут быть болезни, связанные с почками и активностью мочевыделения. Кто-то стал вспоминать, какие симпатичные переносные туалеты он видел на Красной площади в праздничные дни. Как и положено на таких мероприятиях, каждый участник стал демонстрировать свою компетентность по обсуждаемой проблеме.

Наконец наш командир, поблагодарив инициативного и творчески мыслящего генерала за вовремя поднятую проблему, принимает смелое и в то же время правильное в этой сложной обстановке решение: «Генерал Стрижак (зам по тылу)! Срочно на аэродром, взять транспортный самолет и в Москву. Чтобы завтра же пять переносных туалетов (как на Красной площади) были здесь, на полигоне». Владислав Леонидович, как положено, сказал «Есть!» и ринулся выполнять приказание. А Сан Саныч отдает новый приказ: отправить самолет в Ташкент за букетом роз для Раисы Максимовны, при этом дает уточняющую директиву: не забыть срезать все шипы у каждой розы (по тем временам связь между уколом шипом розы пальчика первой леди и карьерой генерал-полковника Максимова могла быть очень даже прямая). Я уж не говорю о внеплановых пусках ракет (огромные денежки!) с различных площадок полигона, знакомстве с уникальными комплексами «Бурана», встречах с народными массами, о вагонах-холодильниках, в которых прибыли продукты для высоких гостей, прибывших ЗИЛах-«членовозах» персонально для каждого члена Политбюро. Кстати, я был свидетелем того, как Горбачев высказывал недовольство решением Максимова перевозить всю делегацию по территории полигона в комфортабельном автобусе с «кондишином». Бедный Сан Саныч и не знал, что, оказывается, в целях безопасности члены Политбюро обязаны транспортироваться отдельно друг от друга.

Или еще маленькая деталь из большой проблемы обеспечения безопасности наших государственных деятелей посреди казахской степи. Один чин из охраны Горбачева молча внимательно и долго изучал внутренности спальни для Михаила Сергеевича и вдруг дает команду: заменить дверь в ванной комнате, что и было безоговорочно и немедленно выполнено. Мы потом из чистого любопытства досконально прощупали эту несчастную дверь — может, наметанный, проницательный взгляд чекиста заметил в чреве двери что-то, похожее на бомбу или записывающее устройство. Нет, ничего не нашли, а спросить у охранника не решились. Да и моя карьера в эти дни тоже была на грани взлета или падения — все зависело от случая. Каждый день пребывания высокой делегации был расписан буквально по минутам, вплоть до того, кто и в какое время должен сопровождать гостей на каждом объекте. В число сопровождающих на «бурановских» объектах попал и я. И вот в какой-то момент совершенно случайно получился расклад, когда Горбачев (к нашему удивлению, Раиса Максимовна почему-то не приехала) и несколько человек вместе с ним оказались чуть впереди, а я вдруг шагаю в шеренге с нашим министром Соколовым и председателем КГБ Чебриковым. Хорошенькая компания! Вначале я интуитивно стал смотреть по сторонам — видят ли мое триумфальное шествие мои коллеги и нет ли поблизости знакомого фотографа. Но уже через минуту я с тоской стал думать, как бы мне избавиться от своих попутчиков. Каждый мой шаг, каждое мое движение маршал и генерал армии — эти два типичных представителя еще сталинских времен — могут воспринять так, как им подскажет их левая нога и — прощай, Буйновский! «Максимов! Почему этот полковник шел не в ногу с нами? Чтобы я его больше здесь не видел!» — Министр обороны мог в те времена так пошутить или таким макаром среагировать, например, на боли в своем правом боку. И бедному Сан Санычу ничего не оставалось бы, как гнать меня из начальников (по несоответствию) или даже из армии (по возрасту, пятьдесят-то уже стукнуло). Мне повезло, видно, у министра в этот день с желудком все было в порядке. Но я быстренько сделал для себя выводы: демократия демократией (даже в двух метрах от Горбачева, как ее живое воплощение), но лучше все же на глаза большого начальства так нахально не лезть и в одном строю с ними не шагать. От греха подальше! Ну а в остальном визит прошел нормально, без эксцессов и попыток покушения на нашу тогдашнюю надежду в, возможно, светлое будущее.