Дар взаймы - Маргарита Ардо

из гостиницы. Мороз колючками впился в щёки. Ветер вздыбил волосы, охлаждая череп; присосался к центру груди, словно хотел выпить сердце. Если оно там ещё осталось… – я сам его себе только что разорвал.

Шаги против метели. Неизвестная улица. Темнота. Фонари, заплаканные снегом. Я знал, что Агнес больно. И от этого больно было мне. Часть меня тянула развернуться и сломя голову броситься обратно, обнять её и сказать, что мне на всё плевать, лишь бы чувствовать её и быть рядом! Но я не имел права…

В штрихах голых веток, пронизанных сизым холодом, я видел её абрис. И в повороте головы случайной прохожей, и в вывеске на витрине… Мучение.

Милая, нежная. Хитрая, злая.

Спасая одного, обрекать другого на ужасную судьбу, – каково это? Для меня – неприемлемо. Я знаю: в одном человеке чего только не намешано, нет розовых пони и безгрешных принцесс. Но как в её красивой головке с шелковистыми волосами рождается подлость?

Никого нельзя переделать, – это азы. И несмотря на это, я решил, что Агнес просто запуталась, – ей нужен второй шанс. Проблема в том, что шанс нельзя дать, человек может взять его только сам, если захочет. Но зачем он был нужен Агнес, если она и не чувствовала за собой никакой вины?

Стоило ли удивляться, что Агнес восприняла наши отношения как индульгенцию – карт-бланш на беспредел?

И это моя проблема. Я её наставник, и я не заметил, как на моих глазах вырастало блистательное чудовище. Я был увлечён её острым умом и красотой, и ничего не хотел видеть. Поэтому именно я и обязан это прекратить. Резко. Наотмашь. Ведь она только начала… Что дальше? Станет заниматься тёмным колдовством, как мой отец? Все мы видели, к чему приводит сила и безнаказанность. И теперь речь не о личном. Пускай, демоны меня раздери, я люблю её, но потакать подобному я не должен.

* * *

Я остановился. В груди встал ком, я будто окаменел. Часы в башне пробили двенадцать. За спиной подростки распевали песни про мороз подгулявшими голосами. Я завернул за угол от них подальше и глянул в чёрные зеницы дома напротив. Они заглянули в меня, готовые проглотить.

Кстати, об этом.

Я очередная жертва для Руны? Просто отлично… Спасибо предкам. Почему Другой мир не забрал меня раньше? Чего ждёт? И сколько на самом деле у меня времени? Возможно, не дни, часы? Тогда я обязан всё успеть!

Раскрыть того, кто плетёт козни в замке и хочет призвать аджархов. Вытащить из тюрьмы Стаэля Свеборга. Провести обратный ритуал, чтобы освободить от проклятия Агнес и Ранди. Если возможно, вытащить сиротку и стихийника, которые наверняка там же и пропали. А потом…

Чёрт его знает, что будет потом… Разберусь по обстоятельствам.

Конечно, теперь стали понятны не только мои странные родители, но и сентенции старика хэндара. Я-то думал, смысл его слов в том, что с такой дерзостью, как у меня, долго не прожить, но всё куда прозаичнее. Вы, господин ректор, – просто разменная монета. Забавно, ха?..

И вдруг я ясно вспомнил разговор с колдуном в тёмном квартале Ихигару:

«Это не первый раз, когда Сущность из Другого мира призывает тебя…. Вспомни всё, что слышал. Собери всё, что узнал. Помоги тем, кому не помог. И промолчи, когда сложно. Тогда и поймёшь, что говорилось тебе. И почему. Иначе будет больнее».

Смерть за плечами – отличный повод ничего не откладывать на завтра. Я сел в сугроб на скамье, сгорбился, сунув руки в карманы. Не лучший вариант для медитации, но как говорил мой бывший маг-гувернёр, «где сейчас стоишь, там и есть идеальное место для практики».

Я закрыл глаза, сосредоточился на центре головы с намерением вспомнить то, что нужно было мне сейчас больше всего. Но вместо привычного погружения в себя почувствовал металл на темечке и вылетел сквозь него в цитадели памяти, как в трубу.

Я увидел в воспоминании мадам Гари и себя, как она вытаскивает меня из камина и приговаривает: «Ну что же, ты, малыш… Рано тебе ещё, поживи, родненький». Я обернулся, чувствуя страх и любопытство, и наткнулся взглядом на раскрытую, горящую разноцветным огнём руну в камине. Услышал голос из глубины, объёмный, шелестящий, как ветер в кронах: «Иди сюда, мальчик, твоя судьба – менять, почувствуй вкуссс…». А затем вскрик мамы. Суматоху вокруг и голос отца где-то за спиной: «Он не должен этого помнить».

Я раскрыл глаза, ошеломлённый. Как я мог это забыть? Сейчас помнилось отчётливо, что тогда мне было десять, и это случилось после похорон дедушки.

Воспоминания потекли дальше сами, словно в плотине пробили дыру.

В тот день мы сразу переместились из замка порталом домой. А проснувшись в своей комнате в Ихигару, я увидел первым делом лицо элегантной молодой женщины. Она улыбнулась, убирая руку с моего лба, и сказала: «Привет, Алви. Мама забеспокоилась о твоём здоровье. Но зря, с тобой всё в порядке». «А вы кто?» – спросил я. «Леди Матильда Элбери, менталист».

Угу, та самая. Позже она была моим наставником в академии, а потом её арестовали за попытку убийства. Однако мне везёт на женщин без моральных норм! Выходит, леди Элбери помогла мне забыть то, что было вредным, как посчитали родители, переместив опасное воспоминание вглубь.

* * *

Я потёр уши, застывшие на морозе. А затем вспомнил, как отец впервые к нам в дом привёл Джестера, неуклюжего, носатого мальчишку с чёрными взъерошенными волосами.

Ему было пять лет, и он оказался моим братом. Потом я слышал ссору отца с мамой, которая затихла внезапно, когда появилась в гостиной мадам Хинтара, молодая, стройная и очень красивая белокожая женщина с иссиня-чёрными волосами.

«Какой очаровательный малыш. Поздравляю вашу семью с замечательным пополнением. Ты ведь так хотела ещё одного сына, да, Жинали?» – сказала она, обнимая совсем не очаровательного буку-Джесса.

«Ты моя мама?» – вдруг спросил он.

А та рассмеялась: «Нет, малыш, вот теперь твоя мама – леди Жинали Вагнер-Розендорф, посмотри, какая красивая».

Джестер оттолкнул мою маму и заплакал. А я его невзлюбил за это…

Я выпрямился. Что дальше? Пора связать все нити в один узел. Догадок недостаточно, нужны доказательства. Я достал из кармана бумажку. Прочитал под тусклым фонарём: «Миссис Гольден. Улица Расмуссен, 3, второй этаж. Вход в парадное справа от цветочной лавки».

* * *

Украшенная розовыми и жёлтыми лампочками витрина на первом этаже особняка на улице Расмуссен завлекала посетителей порхающими цветками, наверняка завезёнными сюда аж из восточного королевства Хань. Больше нигде летающих цветов не встретишь. Лавка была открыта.

Я прошёл мимо украшенных гирляндами дверей и поднялся на крыльцо особняка. Лестница с коваными перилами и чистыми красными ковровыми дорожками, поддетыми под железные скобы на ступенях, привела меня к закрытой двери на втором этаже.

На ручке двери я обнаружил висящую на шнуре картонку с надписью: «Для корреспонденции обращайтесь в цветочную лавку». На стук, естественно, никто не отозвался. Подумалось, что Агнес наверняка справилась бы с замком и незаконно проникла бы в чужие владения. Я просто спустился в лавку.

Звякнул колокольчик. В нос ударили концентрированные цветочные ароматы, окутало теплом, я попал в царство букетов, лент, шаров и подарочных корзин. Над пушистыми фиолетовыми кругляшами в вазе порхали упитанные розовые мотыльки, похожие на медвежат с крыльями. Ещё одна экзотика для влюблённых, – поморщился я.

– Осторожно, сэр! – Девушка в очках и в голубом форменном платье с белым кружевным передником бросилась мне под ноги.

Я притормозил. Она поднялась. В руках её шевелился мелкий зелёный росток.

– Извините, сэр. За этим проказником постоянно нужен глаз да глаз, чуть не польёшь вовремя или не в том количестве, в каком ему нравится, отправляется искать воду.

– Ходячий укроп? – усмехнулся я, вспоминая, что уже такого видел.

– Стиполус активный. Редкий экземпляр с востока. Порталы дороги, мы вообще только букетные цветы возим, но этот, видимо, самостоятельно приблудился к партии пустынных лилий. А, может, и просто листик упал, – они так размножаются… Вот и возимся с ним. Простите, вы что-то хотели?

Хотел. Два часа