У черты - Александр Гордиан

Они выбрались на удобный пригорок, прикрытый от Норы зарослями. Ближе Князь не решился, хотя прогалина, по которой из леса должен был выйти Рамзес, просматривалась не очень хорошо, имела много слепых участков и только один — как на ладони. Хоженый маршрут открывался лучше, но от него, наоборот, приходилось маскироваться. Черт его знает, кого принесет в нелегкий момент. И не упредишь, не включишь ПДА с удобным сканером контактов.

— Все! — скомандовал Князь. — Дальше не пойдем, встанем здесь.

Беня сделал лежки, подле своей разложил снаряжение: винтовку, магазины, бинокль. Залегли, и некоторое время переговаривались о разном, пока разговор не потух сам собой. Беня, о чем ни говорил, всегда сворачивал на баб и стрельбу. Князю, имевшему во времена оны университетское образование, быстро надоело выслушивать Бенины унылые рассуждения.

К обеду Князь занервничал.

К двум часам обложил затейливым матом Беню с его нытьем по поводу холодной тушенки и выпавшего зуба.

В три понял, что просчитался, но не еще не сообразил к пользе или ко вреду.

Рамзес уже должен был выйти к Норе. При условии, конечно, что его не перехватили солдаты и не сожрала Зона, но на это надежды мало. Он не вышел, следовательно…

«Следовательно, время работает не на меня!»

Это значит, что пока Рамзес пытается договориться с миротворцами и считает минуты, он, Князь, эти драгоценные минуты ему дарит, хотя мог бы уже подходить к Стройбату. Хотя не исключен и другой вариант: машина угонялась для отвода глаз, и Рамзес бежит сейчас по безопасной трассе. С него, хорька многоумного, станется. Князь даже выглянул из укрытия и прощупал взглядом дорогу, по которой они с Беней пришли несколько часов назад. Чисто, слава Зоне! И долго еще будет чисто, до утра, а может и дольше, пока ходоки не очухаются после волны.

Ждем до сумерек, решил Князь.

2

В забытьи Рамзес бежал по коридору, плотно заставленному мебелью, коробками и всяческим хламом и поэтому неимоверно узкому. Бежал, едва отрывая ноги от вязкого как патока линолеума, отталкиваясь от стен руками и подвывая от страха не добраться до спасительного выхода. Пока некто, тяжело шагающий за спиной, не минует поворот и не выстрелит.

Выстрелит? Первобытный ужас выжимал из Рамзеса волю к сопротивлению. Стрелять не нужно, понял сталкер. Достаточно того, что он посмотрит мне в спину, и мое сердце лопнет, как воздушный шарик, наполненный кровью.

До двери оставалось всего ничего, шагов семь-восемь, но как Рамзес не старался, преследователь двигался быстрее. В последний момент Глеб рванул как подстреленный заяц, но споткнулся о тело, скрюченное на полу. Упал ладонями в лужу загустевшей крови, поскользнулся, заелозил коленями — и не успел.

Некто вышел из-за поворота, поскрипывая тяжелыми даже на звук башмаками, шурша кожаными полами длинного плаща. Посмотрел, словно выстрелил. Рамзес умер.

И очнулся в чернильной темноте, лицом в гравийной крошке.

— Сталкер! — кто-то истерично шептал в ухо и тряс за плечи. — Сталкер, проснись, черт тебя…

Рамзес пошевелился, на большее ему не хватило сил.

— Сталкер! — заверещал Скипидар, уже радостно. — Живой?!

Глеб приходил в себя, а прапорщик не унимался, все бубнил, размахивал руками и остро пах страхом.

— Где она? — прохрипел Рамзес, заранее зная, каким будет ответ.

— Она в автобус поперлась, дура, — задыхался Скипидар. — Я уж думал кранты — ты упал, а она прямиком туда…

Рамзес приподнялся на кулаках, передохнул и выбросил тело вверх. Пошатнулся на подламывающихся ногах. Теперь дождаться, пока острые мурашки пробегут по непослушным мышцам, пока туман в голове немного рассеется.

— Ты куда?! — зашипел участковый. — Сам же говорил — не лезть!

«Да пошел ты! — отчаянно подумал Рамзес, сбрасывая с плеча дрожащую руку. — Она, может, еще жива!»

Покачиваясь, он зашагал к провалу в борту «Мерседеса», который, провал, всего несколько часов назад был входом в комфортабельный автобус. Теперь вход потерял четкость очертаний, за ним открывалась абсолютная тьма, которую не мог разогнать даже луч мощного фонаря.

На дороге появились клочья серого пуха, и Рамзес бестрепетно — чего уж терять! — шагнул в них. Пух захрустел под ногами; оказался немного другой природы нежели представлялся на вид. Не было ощущения мягкости, скорее — хрупких стеклянных нитей, крошащихся под ногами.

— Сталкер! — горестно завопил Скипидар. — А я?!

Вопль немного отрезвил Рамзеса. Тем более, что с каждым шагом в хрустящее серое поле все сильнее ныла рука. Даже не ныла, а болела тупой изматывающей болью, и, как подозревал Рамзес, могла отказать в любой момент. Сталкер перехватил фонарь другой рукой, а обрез забросил за спину. Свет был сейчас важнее оружия.

— Жди! — приказал Глеб участковому, и перестал обращать на него внимание.

И впрямь, что тут скажешь? Переиграла Зона, перехитрила. Нашла для Глеба вескую причину заглянуть в автобус. Ни за кем другим не пошел бы — и за Скипидаром второй раз тоже; разве что за Вороном, но Мишка есть Мишка. А за Ингой ноги сами понесли.

Зачем она туда пошла? Рамзес торопливо перебирал варианты, потому что до провала оставались считанные метры. Думать в салоне будет поздно, метаться наугад — смерти подобно, Зона мгновенно сожрет. Сталкер понял, зачем Инга поднялась в автобус, только когда поставил ногу на ступеньку. Металл с жалобным скрежетом подломился под его весом, и Глеб сообразил. Он помедлил секунду, оценивая задумку, и решился. Сорвал с плеча обрез, проигнорировав вспышку боли в руке, отцепил ремень с одной стороны и распустил его на всю длину. Не густо, чуть больше двух метров. Хватит ли? Глеб, не раздумывая больше, сунул дробовик стволом в отверстие в ободе автобусного колеса и дернул за ремень. Кованая сталь сопротивлялась Зоне и коррозии, уже и покрышка раскисла, и ось надломилась, а обод каким-то чудом держался и держал обрез.

Глеб зажал в зубах фонарь, подхватил ремень за свободный конец и ступил в салон. Движением головы посветил вдоль рядов кресел, стараясь не заглядывать в мумифицированные лица. Ему повезло, он сразу нашел Ингу, еще до того, как фонарь начал гаснуть. Девушка стояла далеко от входа. Слишком далеко…

— Все умелли, — отчетливо сказала Зона.

Теперь голос не казался живым. Так могла говорить игрушечная обезьянка со встроенным дешевым синтезатором.

И ты умрешь, подразумевалось, но в этом Глеб с Зоной был категорически не согласен. Умереть? Нет уж, меня придется убить. И толкнуть, иначе я не упаду. И убить еще раз, по всем правилам, а то ведь я и подняться могу. Как Мишка…

Рамзес без колебаний отпустил ремень, выбрав его на всю длину, и шагнул в проход, заросший пухом по колено. Девушка стояла буквально в паре метров, и жадный пух уже полз по ее бедрам.

Инга смотрела, если это слово подходило к ее остановившемуся взгляду, на мумию в крайнем у прохода кресле. Смотрела в упор, словно изучая каждую складку на пергаментном лице, каждый темный потек из рваной дыры в груди. Очень немногие люди видели в Зоне собственное мертвое тело, и только некоторые из них сохранили после этого душевное здоровье. Инге довелось. Войдя в Зону первый раз, она угодила в переплет, которого избегали всеми силами опытные сталкеры.