Бич Божий - Сергей Шведов

– Я даю тебе два дня, – прорычал на струхнувшего Аскания дукс. – Если городские легионы не будут снаряжены для предстоящего похода, то все куриалы Арля будут повешены на городских воротах.

Асканий схватился за голову. В пяти городских легионах служили в основном ветераны, давно отвыкшие от битв и побед. Их доблесть вызывала большие сомнения. Что же касается вооружения и доспехов, то о них многие легионеры уже и думать забыли. В последний раз арльский гарнизон вступал в соприкосновение с противником еще при сиятельном Саре, батюшке нынешнего префекта Галлии Аэция, да и то в качестве вспомогательных сил. А с того дня минуло уже добрых двадцать пять лет. Потратив огромные усилия и кучу денег, куриалы, перепуганные угрозами Ратмира, все-таки сумели пусть не за два дня, а за пять снарядить должным образом городские легионы и явить их на глаза свирепого дукса.

– Годится, – небрежно бросил Ратмир, проехав вдоль рядов легионеров. – С вас, куриалы, еще две тысячи подвод, доверху набитых продовольствием.

Почтенные арльские мужи остолбенели от возмущения. Если армии нужно продовольствие, то на это есть императорская казна, в которую мирные обыватели вносят регулярные платежи. С какой же стати арльские куриалы должны расплачиваться за нерасторопных медиоланских чиновников, они и без того потратили много личных средств на снаряжение легионеров.

– Веревку, – коротко бросил дукс одному из своих клибонариев.

Асканий поверил в серьезность намерений высокородного Ратмира только тогда, когда его с петлей на шее водрузили на телегу, а свободный конец веревки перебросили через балку.

– Номер первый, – спокойно произнес Ратмир, намекая тем самым, что смертью Аскания дело не ограничится.

Из петли старейшего куриала вынул, в переносном, конечно, смысле почтенный Первика, успевший произнести слово согласия прежде, чем кони сорвались с места. Это стоило Асканию потери едва ли не трети состояния, но все же он сохранил пока что главное – жизнь. Зато затаил лютую ненависть на дукса Ратмира, высокомерного полуварвара, рожденного распутной матроной Пульхерией невесть от кого. Он лелеял эту ненависть до того момента, когда к городу подошли шестьдесят тысяч готов под началом рекса Тудора и тридцать римских легионов префекта Аэция. К сожалению, сиятельный Аэций не оправдал надежды куриалов.

– А почему только две тысячи телег? – вскинул он черную бровь. – Мне нужны пять тысяч, Асканий. Пять тысяч! Иначе я спалю весь город.

Куриалам не осталось ничего другого, как тихо ужаснуться требованиям сурового Аэция и со всех ног броситься выполнять его указание. Радовало их пока что только одно: под стенами города собиралось войско, вполне способное потягаться силой с гуннами, а значит, у Арля появился шанс избежать участи Трира и Меца.

– Князь Меровой привел с собой пятьдесят тысяч пеших и конных франков, – поведал своим товарищам Первика голосом, прерывающимся от ужаса.

Состояние почтенного торговца можно было понять. Город Арль и окружающие его поместья знати просто не могли долго кормить такое количество людей. Двести тысяч ртов за десять дней могли выжрать все, что копилось годами.

Асканий с ужасом наблюдал, как по его родному городу разъезжают вожди варваров в сопровождении своих дружинников. Счастье еще, что простых ратников в город не пустили, но кормить-то их надо было все равно! Асканий буквально сбился с ног, выполняя бесчисленные поручения префекта. На дукса Ратмира он смотрел теперь почти что с умилением, ибо сын матроны Пульхерии сильно угодил старому куриалу, определив ему на постой князя франков Меровоя. Про этого варвара говорили, что он прямой потомок языческого бога. Очень даже может быть. Ибо Меровой резко отличался от прочих вождей как внешностью, так и поведением. От его рослой фигуры и длинных, едва ли не до пояса волос исходила магическая сила. Так, во всяком случае, уверяли сами франки. А Асканию оставалось только поверить им, после того как князь Меровой поднял на ноги его безнадежно захворавшего внука. Слух о чародее, исцеляющем больных, распространился по всему Арлю, и к дому куриала Аскания потянулись сотни страдающих людей, чтобы хоть краем глаза увидеть чудесного князя и, если повезет, прикоснуться к его волосам, исцеляющим все недуги. Дукс Ратмир только посмеивался над легковерием простодушных горожан, но, между прочим, подтвердил, что князь франков был зачат при чудесных обстоятельствах и стал ярманом при содействии богини Лады, с которой вступил в любовную связь.

– С богиней? – ахнул Асканий, не веря собственным ушам.

– Вот ее знак, – показал захмелевший дукс куриалу свой перстень. – Знак ее расположения ко мне. А ты еще спрашиваешь, Асканий, почему меня любят женщины. Да ни одна из них не посмеет отказать любимцу Великой Матери.

Увы, высокородный Ратмир оказался прав в своем непомерном самомнении. Перед его чарами не устояла замужняя дочь куриала, навлекшая тем самым позор на седую голову отца. Впрочем, как вскоре выяснилось, Асканий переживал напрасно. Горожанам было не до почтенного куриала и его дочерей. Весь город сошел с ума в ожидании конца света. Иные взывали к Богу, другие пускались во все тяжкие. Количество матрон, забеременевших от варварских вождей, не поддавалось никакому учету.

– А тебе станет легче, если я достанусь гунну? – дерзко ответила отцу красавица Корнелия. – Мы, матроны, должны вдохновить своих защитников на противоборство с силами ада, хлынувшими в благословенную Галлию.

– Это тебя дукс Ратмир надоумил? – нахмурился Асканий.

– Нет. Великая Мать.

В Галлии и без северных варваров хватало язычников, немудрено, что не только женщины, но и мужчины вспомнили о старых, ушедших, казалось бы, в небытие культах. По городу шли упорные слухи о человеческих жертвоприношениях старым богам. Епископ Арля Еремий напрасно взывал к своей обезумевшей от страха пастве. Мудрого старца если слушали, то очень немногие. И среди этих немногих был куриал Асканий, твердый и последовательный почитатель распятого Христа. К Нему он взывал в своих горячих молитвах и, судя по всему, был услышан. Бесчисленная армия, собранная префектом Аэцием, наконец-то покинула Арль и его окрестности. Разумеется, Асканий, как и все прочие горожане, желал сиятельному Аэцию только победы, но победы во славу Христа, а не на пользу разгульных языческих богов.

Две армии встали друг против друга неподалеку от города Труа на широкой равнине, получившей название Каталунской. В центре своего гигантского войска сиятельный Аэций расположил закованных в железо конных аланов рекса Сангибана, именно им предстояло принять на себя удар бесчисленной гуннской кавалерии, до сих пор решавшей в свою пользу едва ли не все битвы с римскими легионами. Прошли те времена, когда гунны шли в бой, прикрытые лишь звериными шкурами. Ныне крепости их доспехов могли позавидовать римские клибонарии. К счастью, Аэций не испытывал недостатка в кавалерии. Конные дружины франкских рексов он разместил на левом фланге, готы встали на фланге правом. Клибонариями командовал дукс Ратмир, но их префект решил придержать в резерве, чем вызвал недовольство князя Меровоя.