Зачем дана вторая жизнь - Людмила Герасимова

Итак, в больнице наступило время вечернего посещения больных. Абрикосов, переодетый в женщину, накинув бумажный халат на плечи, отправился в травматологическое отделение, рассудив, что именно здесь должна лежать раненая. Он вышагивал по коридору на высоких каблуках, от неудобства виляя бёдрами. Пришлось заглядывать в каждую палату, всматриваться в лица больных, разыскивая знакомую. Она, мирно спящая на подушке, с ореолом золотых волос вокруг головы, обнаружилась в тридцать пятой палате, где находились ещё три человека: две посетительницы, молодая и пожилая, кормили сразу двумя ложками бледную девушку с забинтованной головой.

Он тут же покинул здание, сел на скамейку в больничном дворе, вытянув ноги, уставшие от непривычной ходьбы на каблуках, и погрузился в думу, что делать с прекрасно чувствующей себя, как ему показалось, Светланой. Во-первых, она знает или догадывается, кто покушался на неё; во-вторых, он так её и не наказал. И это было неприятно, ведь он опять в полном дерьме: без денег, без работы, к тому же ещё может угодить за решётку. А Светка! Заживает на ней всё, как на кошке! Лежит себе, спит сном ангела, будто ничего дурного не совершала. Как будто не кинула его, не похитила ребёнка, не обвела вокруг пальца хозяина. К тому же она вся в шоколаде — квартирку нехилую себе купила, разъезжает на белом «мерине», а ведь он стоит столько же, сколько квартира!

Абрикосов так разозлился, что ему приходится ездить на общественном транспорте и снимать старую грязную квартирку у чёрта на куличках, что даже выдавил из глаз скупую мужскую слезу.

Само собой пришло решение. Он, имея за плечами два курса мединститута, пошёл в ближайшую аптеку и попросил упаковку момнетумбицина. Девушка предупредила, что лекарство относится к группе препаратов, резко снижающих давление, поэтому нужно его разводить дистиллированной водой в пропорциях один к трём и вводить только один кубик. Он купил ещё и коробку ампул с дистиллированной водой и одноразовые шприцы, самым высоким голосом, на какой был способен, заверил, что берёт лекарство по поручению бабушки-соседки и та знает, как его вводить, но обязательно предупредит её. Затем Абрикосов вернулся в больницу, обследовал все закоулки, конечно, куда смог попасть, и наметил местечко, где может спрятаться до закрытия клиники на ночь. Это оказался незапертый чуланчик на верхнем этаже. Там стояли сломанные носилки и другой инвентарь, который нельзя выбросить до списания, а ещё в выварке обнаружилась несвежая медицинская одежда, приготовленная, скорей всего, для отправки в прачечную. Абрикосов выбрал в белье халат подлинней, и примерил.

Клинику, видимо, уже закрыли на ночь, звуки в коридорах стихали. Он устроился на полу за большими фанерными ящиками со всякой мелочью. Так, на сидении сломанного кресла, сняв туфли и с наслаждением вытянув ноги в проход, он ожидал, когда все уснут, и сам задремал. Очнулся от испуга, что настало утро, но мобильник показал три часа пятьдесят минут. Немного размявшись после долгого сидения в неудобной позе, Абрикосов нащупал в кармане заранее заправленный лекарством шприц, приоткрыл в коридор дверь и, убедившись в его безлюдности, осторожно спустился по лестнице на третий этаж.

Коридор был пуст, и высокая «медсестра» заглянула в тридцать пятую палату. Вон лежит, спит себе спокойно, и совесть её не мучает! Хоть бы девчонка на соседней койке не проснулась! Он приблизился к «Светлане», вытащил из кармана шприц со смертельной дозой момнетумбицина и… выронил его из рук. Неожиданно заговорившая соседка вспугнула преступника, и он бросился сломя голову вон. Сердце набатом бухало в груди, пока он бежал к спасительной кладовке.

Утром, лишь только началось в коридорах движение, Абрикосов уложил медицинский халат в сумку, надел шуршащий халат для посещений, незаметно выскользнул из укрытия и спустился на третий этаж. Прежде чем покинуть больницу, несостоявшийся убийца решил заглянуть к своей подопечной. Напротив палаты соседка «Светланы» — бледная девушка с бинтом вокруг головы — разговаривала с мужчиной (преступник безошибочно угадал в нём сотрудника милиции) и передала ему прозрачный пакетик со шприцем. Абрикосов в недоумении и расстроенных чувствах поторопился убраться восвояси.

Только на съёмной квартире он вспомнил, что сумка с мужской одеждой и спрятанным медицинским халатом осталась в больничной кладовке. Тут он не на шутку испугался, что кто-нибудь обнаружит вещи и сдаст в милицию, тем более ночью его видела соседка Савельевой и может опознать. Нет! Не может! Ведь он был в женской одежде! Но ведь она подняла шприц и что-то рассказывала менту! А вдруг сложат два и два, если найдут его сумку!?

Раздумывая над создавшейся ситуацией, он пришёл к единственному, как ему показалось, верному решению: этой ночью надо повторить попытку устранения Светланы и забрать сумку из больницы, если она ещё никем не обнаружена.

Вечером Абрикосов в женской одежде снова проник в кладовку клиники и, увидев нетронутой сумку, облегчённо вздохнул. Теперь он мог удобно устроиться на тюках за ящиками и ожидать, когда уснёт больница. Первым уснул он, а когда очнулся и, размяв затёкшие ноги и руки, попытался выйти в коридор, обнаружил себя запертым снаружи. В первую минуту он растерялся, потом, пошатав хлипкую дверь, рассмотрел в узкой щели перекладину крючка. Освещая сотовым телефоном пол вокруг себя, он нашёл длинный гвоздь, которым и поддел крючок. Облачившись в медицинский халат, переложив в его карман заряженный шприц, преступник нетвёрдой походкой в неудобных лодочках на шпильках отправился по знакомой лестнице вниз на третий этаж.

В коридоре женского отделения, как и накануне, было пусто и тихо. Приоткрыв дверь в тридцать пятую палату, Абрикосов прислушался — ни звука. На этот раз все спали: и девушка с забинтованной головой, и «Савельева», отвернувшись к окну. Предстояло сделать несколько шагов до нужной койки, и всё будет кончено. И эти несколько шагов, торопливых шагов, приблизили его к кровати, где, по мнению преступника, лежала раненная им женщина, а на самом деле мирно спала оперированная старушка, для которой эта минута оказалась последней.

Утром с сумкой в руках, благополучно покинув больницу, Абрикосов с чувством исполненного долга и удовлетворения добрался до съёмной квартиры, сбросил женскую одежду, плотно позавтракал, принял душ и решил отоспаться. Уснуть, однако, не удалось. Чем больше проходило времени, тем сильнее его мучили беспокойство и сожаление, что ушёл, не проверив, мертва ли бывшая подельница.

В конце концов в голову пришло решение вечером снова проведать тридцать пятую палату, что он и сделал, на этот раз просто нацепив тёмные очки и кепку. Заглянув как будто по ошибке в нужную палату, он обнаружил койку «Светланы» пустой — на голом матраце лежала подушка без наволочки. У раскрытого окна стояла уже знакомая девушка с забинтованной головой и смотрела на улицу. Абрикосов с чувством удовлетворения покинул клинику. Но чем дальше уходил он от больницы, тем всё больше беспокоила мысль, что та девушка в палате — опасный свидетель, тем более Савельева могла рассказать соседке, как он преследовал её, как угрожал, а потом стрелял в неё.