Война роз. Буревестник - Конн Иггульден

Некоторые лучники промедлили с отступлением и исчезли, погребенные под неумолимо надвигавшейся яростной лавиной. И все же около восьми сотен вернулись к своим мантелетам и заостренным столбам. Налитыми кровью глазами они смотрели на копейщиков.

Когда отряды копейщиков приблизились, в них вновь полетели стрелы, обрывая боевые кличи и кося людей. В шеренгах атакующих появились зияющие бреши. В скором времени земля была усеяна копьями. Передняя шеренга французов замедлила продвижение, и задние стали напирать на них. Копья торчали над головами, подобно иглам ежа – лес дерева и железа.

Атака копейщиков захлебнулась в крови, а лучники, пополнив колчаны, продолжали обстреливать их, пока на пальцах не выступила кровь, а плечи и спины не покрылись синяками. Это была настоящая бойня, и они находили в ней удовольствие.

В конце концов, так и не сумев приблизиться к английским позициям, французы отступили. Они беспорядочно бежали, охваченные ужасом. Вслед им неслись насмешки и улюлюканье.

Уильяма захлестнула волна радости, которая длилась до тех пор, пока он не приступил к смотру своих войск. Уже в первом сражении он потерял много людей – более шестисот. Настроение у него сразу испортилось. Он закрыл глаза и почувствовал, как к горлу подступает комок. Французские рыцари вновь собирались в отряды, а король даже послал вперед небольшую группу солдат с заданием установить мантелеты в более удобное положение. Английские лучники, в свою очередь, отправили на поле недавнего сражения дюжину мальчишек подбирать с земли стрелы и складывать их в мешки. На глазах Уильяма одиночный арбалетчик тщательно прицелился и подстрелил одного из ребят, когда тот уже возвращался обратно. Он упал, собранные им стрелы высыпались на землю, и лучники разразились гневными криками.

Французы готовились к новой атаке, в этом Уильям не сомневался. По его оценке, свыше восьми тысяч солдат противника еще не участвовали сегодня в сражении. Его люди причинили врагу немалый ущерб, но слишком высокой ценой, а французская армия располагала большими резервами.

– Сейчас будет вторая атака, Олтон! – крикнул Уильям что было сил через все поле.

В этот момент его лошадь всхрапнула, и у нее подогнулись ноги. Лорд едва не перелетел через ее голову, с трудом удержавшись в седле. Гремя доспехами, Уильям неуклюже спешился. Осмотрев лошадь, он обнаружил в ее груди две арбалетных стрелы. Из ее рта сочилась кровь. Он с грустью похлопал ее по могучей шее.

– Лошадь сюда! – крикнул он и стал терпеливо ждать, когда посыльные приведут ему одну из запасных лошадей. Впервые за это утро он увидел поле битвы с той же высоты, что и его пехотинцы, и вид длинных шеренг противника привел его в уныние. Французы потеряли огромное количество солдат – по всей вероятности, около двух тысяч, против нескольких сотен его людей. При любых других обстоятельствах это была бы его победа. Однако французский король был пока жив и к тому же еще больше разозлен.

– Еще одна атака, – пробормотал Уильям, садясь с помощью посыльных на лошадь.

В глубине души он сознавал, что после этой атаки ему наверняка придется отступить. Он прикажет лучникам бежать к мостам, в то время как его рыцари и солдаты будут вести арьергардный бой. В таком положении сделать большее невозможно, сказал он себе. И, сделав это, он не уронит своей чести. Но прежде придется выдержать атаку врага, который, похоже, знает о его слабости.

– Лучники, приготовиться! – крикнул он.

Несколько арбалетчиков выжили в недавней мясорубке под защитой мантелетов. Если французы хотели одержать сегодня победу, им было необходимо покончить с ненавистными лучниками. Уильям с усилием снял с головы шлем, чтобы вдохнуть свежего воздуха и лучше оценить обстановку. Он окинул взглядом своих лучников, уже натягивавших тетивы, чтобы достойно встретить французов, и в его душе блеснул лучик надежды – на этих людей и больше ни на кого.

– Я не понимаю, о чем вы говорите! – резко произнесла Маргарита, выходя из себя. – К чему все эти разговоры о ступенях, сводах и тенях? Это болезнь или нет? Послушайте меня. Бывает, Генрих говорит четко и ясно, как будто с ним все в порядке. А бывает, он несет бессмыслицу, словно ребенок. Затем что-то происходит, и его глаза становятся пустыми. Вы понимаете? Это продолжается несколько минут, часов и даже дней, потом он оживает, и мой супруг снова смотрит на меня. Вы обязаны знать, что это за симптомы, мастер Олуорти! Какие снадобья от этого имеются в вашей сумке? Эти разговоры о потоках и о… планетах не вызывают к вам никакого доверия. Не следует ли мне увезти мужа из Лондона, если воздух здесь содержит вредные примеси? Можете вы, по крайней мере, ответить мне на этот вопрос, раз уж не способны вылечить его?

Врач короля неловко переминался с ноги на ногу, и с каждым ее словом его лицо все больше заливалось краской.

– Ваше величество, – смущенно сказал мастер Олуорти, – я давал ему лекарства в больших дозах и чистил его организм. Я давал ему серу и спиртовой настой опиума, который оказался наиболее эффективным средством. Я регулярно делал его величеству кровопускания и ставил ему на язык своих лучших пиявок. Но, несмотря ни на что, его телесные жидкости остаются несбалансированными! Я пытался объяснить, что опасаюсь соединения Марса и Юпитера на несколько дней, ибо знаю, что это может повлечь за собой. Наступили тяжелые времена, миледи. Его величество страдает потому, что является представителем своего народа, вы меня понимаете?

Врач задумался, запустив пальцы в короткую бороду, которую позволил себе отпустить.

– Возможно, даже, причиной страданий короля является его благородство, его святость, ваше величество. Он маяк в ночи, костер на вершине холма, привлекающий темные силы. В столь беспокойные времена… если Господь хочет забрать его, никто не сможет воспрепятствовать божественной воле.

– Тогда отойдите в сторону и не мешайте, мастер Олуорти, – продолжала Маргарита, – если вам больше нечего сказать. Я не желаю слушать ваши разглагольствования о планетах, в то время как мой муж пребывает в столь плачевном состоянии. Продолжайте наблюдать за вашими драгоценными Марсом и Юпитером. Желаю вам приятно провести время.

Покраснев еще больше, врач открыл было рот, чтобы что-то возразить, но Маргарита прошла мимо него в покои короля.

Генрих сидел в постели. В комнате царил полумрак, и Маргарита задела ногой какой-то медицинский прибор, оставленный ученым врачом. Он с грохотом упал, и она, споткнувшись, едва не последовала за ним. В сердцах Маргарита пнула его ногой. Сложное устройство из латуни, железа и стекла покатилось по полу. Она еще не отошла после разговора с врачом, и ей очень захотелось подбежать и раздавить его ногой, словно крысу.

Услышав стук упавшего прибора, ее муж открыл глаза и медленно повернул голову. Он поднял забинтованные руки, и Маргарита содрогнулась, увидев на бинтах пятна свежей крови. Ей много раз приходилось перебинтовывать ему руки, но она знала, что он, словно ребенок, кусает раны каждый раз, когда остается один.