Львиная охота - Александр Щеголев

Я посмотрел сквозь стекло на Рэй, тщетно борясь с приступом паранойи. Моя царевна повесила плетеную сумочку себе на плечо; она терпеливо ждала меня, старика. Я выбрался на свежий воздух, наблюдая за ней, и она что-то почувствовала, ответила мне взглядом.

— Ты ведь у нас тоже в некотором роде Инна, — продолжил я светский разговор. — Псевдоним в честь папы? Или, наоборот, в пику папе?

— Пошли, — хмуро сказала она, включив сторожевую систему своего «фиата». И мы пошли.

— Кто кому пики ставит, — сказала Рэй, помолчав. — Он целую интригу провернул, когда отдавал Лорика в интернат. Знаешь, как теперь зовут мать моего сына? Согласно документам — Инна Ведовато. Дедушка записал себя вместо меня, чокнутый извращенец!

— Ну уж, извращенец, — неодобрительно сказал я ей. — А ты, стало быть, сделаешь так, что мамой Лорика станет пышнотелая Инна Балинская. Сочувствую вам всем. Лично мне кажется, что мама Рэйчел подходит больше.

Она вытащила из сумочки магнитную карту:

— Держи пропуск.

— Ого, — восхитился я, — тут пропускной режим?

— Так точно, — сказала она, — со вчерашнего дня. Тебя оформили, как командировочного.

— Командировочным я тоже сочувствую, — вздохнул я. — Скучно им здесь.

— Тебе смешно, — вдруг рассердилась Рэй, — а у меня отец — бешеный, тупой солдафон.

Я погладил ее по загривку, по вставшей дыбом шерсти.

— Он жестоко раскаивается, дитя мое. Зато ты, по-моему, просто кукушка. Подбросить птенца кому-нибудь в гнездо, чтобы спокойно порхать по лесу — это, конечно, не тупо…

Очнулся я на газоне. Рэй протягивала мне руку, помогая подняться; она улыбалась, у нее опять было хорошее настроение. Попался, как школяр, с досадой подумал я. Обыкновеннейший бросок через бедро, классика, самое первое действие, с какого юные спортсмены начинают осваивать любой вид борьбы. Бросок был выполнен чисто, с отменно высокой амплитудой: если бы не защитный рефлекс, то своротил бы я своими ножищами, красиво взлетевшими к небу, информационный куб со схемой парка.

— Вам следует быть учтивее с дамой, сеньор, — назидательно произнесла девчонка.

— Так то с дамой, — прокряхтел я, отряхиваясь. — Бешенство, по-моему, ваша фамильная черта. Это не комплимент.

Вход был уже рядом. На фронтоне облицованного мрамором портала горела серебром надпись: «Южно-европейская академия точного знания». Портал был прямоугольным, с колоннами, а внутри были установлены турникеты, возле которых дежурил молодой парень. Белая с золотом форменная рубашка и зеленые форменные брюки выдавали в нем принадлежность к Службе Границ, и был этот пограничник мне знаком: не кто иной как он обыскивал вчерашним утром мой багаж в поисках контрабандной водки. За плечами его зачем-то висел, трудно согласуясь с остальным нарядом, небольшой плоский рюкзачок. Парень бесстрастно наблюдал за нами, никак не выдавая своего отношения к увиденной сценке.

— Досматривать нас будете? — кротко спросил я. — Если да, начинайте с нее. — Я показал на Рэй. В маечке она смачно смотрелась.

— Вы шутите, — констатировал пограничник, не улыбаясь. — Я вижу, у вас даже пропуск есть, товарищ Жилов, хотя вас бы и так пустили. Для людей с чувством юмора у нас зеленый коридор.

— В нарушение порядка? — ужаснулся я. — Что вы такое говорите!

Мы прошли сквозь турникеты, отметив магнитные карты в регистрирующем устройстве. Из большой, трехметровой высоты палатки, развернутой возле портала, нам навстречу выскочил Анджей Пшеховски. Вдали от своей необъятной Татьяны он казался настоящим мужчиной. Был он в рабочем комбинезоне, а на спине его сидела на плотных лямках точно такая же, как у пограничника, заплечная сумка.

— Ну, и где ваш знаменитый холм? — капризно воскликнул я. — Не вижу никакого холма.

— Пше проше, не могу подать тебе руку, — поднял Анджей испачканные в смазке конечности. — Холм — сразу за административным корпусом, шагай себе по дорожке… — Он посмотрел на Рэй и слегка поклонился. — Хотя, по-моему, ты и без моих советов справишься.

— Долго не болтайте, мальчики, — пропела она и медленно пошла вперед.

Я заговорщически спросил:

— Ты ее знаешь?

— Ее знает ректор, — неохотно ответил Анджей. — Думаю, в электродинамической лаборатории тоже хорошо знают. Моя лаборатория, если ты помнишь, оборонными темами не занимается.

Недоверие — профессиональная болезнь оперативников, тяжко жить с этой опухолью в голове: удаляешь — вырастает снова. Не сходи с ума, классик, зло сказал я себе. «Они» — это «они», а мы — это мы. И все! Точка… Рэй, не оглядываясь, игриво махнула нам пальчиками.

— Я вижу, у вас тут строгости, — похвалил я. — Осадное положение.

— Ерунда, практически всех пускаем. Горожане проходят на территорию свободно, а туристам пропуск получить — раз плюнуть.

— Вы умеете отличать одних от других? — удивился я. — Может, вы и документам верите, которые вам предъявляют?

Какая наивность, подумал я. Узнаю своих уродцев. Подумал я также о маскировочных оболочках, оставшихся в автомобиле: чем, хотелось бы знать, местные вояки смогут ответить на подобные фокусы? Анджей растерянно поморгал.

— Ты зря беспокоишься, Макс, — напряженным голосом сказал он, — новички у нас хорошо проверяются. И вообще, проверяются все, кто нам не знаком.

— Что значит «не знаком»? — не понял я.

Он улыбнулся.

— Видишь того студента? — Анджей глазами показал на моего пограничника, несущего вахту возле турникетов. — Это заочник. Феноменальная личность! Помнит в лицо и по именам всех жителей города, все двести тысяч, а также три сотни тысяч туристов, имеющих гостевые карты. Просто так мимо него не пройдешь, серьезный молодой человек.

— Давайте ему побольше рыбы и творога, — посоветовал я. — Ты-то сам чем занят?

— Монтируем резерв, — виновато объяснил он, — заодно тестируем контрольный комплекс. Я бы с радостью побродил тут с тобой, но…

Но они и впрямь готовились к осаде, как бы ни убеждали своих гостей в обратном. По траве змеились кабели, сходясь к палаткам с аппаратурой; два других точно таких же шатра виднелись метрах в трехстах отсюда — по разные стороны от главного входа. Ограда опоясывала весь парк и была составлена из прозрачных экранов два на три метра, закрепленных на стойках причудливого профиля. Не знаю, как вчера, а сегодня на каждом из этих звеньев был заботливо выведен номер: начиная с цифры «1» (слева от арки), и заканчивая «2018» (справа). На стеклянных экранах была нанесена по краю тонкая, серебрящаяся на солнце металлическая полоса; в землю были врыты столбы неясного назначения, в парке расставлены мобильные мачты антенн, приготовлены баллоны на тележках; таким образом, мирное ограждение, служившее по большей части украшением Точного Знания, превратилось в надежный периметр, контролируемый в любой точке, и все это мало походило на учебную тревогу. Вдоль периметра курсировали озабоченные сотрудники, каждый с компактным рюкзачком на плечах — забавно это выглядело, так малыши на прогулке носят специальные мешочки за спиной, в которых помещается совок для песочницы и носовой платок.