Давайте напишем что-нибудь - Евгений Клюев

А есть еще такие вот безрассудные и недальновидные авторы, которые очертя голову бросаются во вторую эту жизнь, хотя и одну как следует прожить не умеют, – и в силу данного замечания оказываются во второй жизни дураки дураками, как и в первой. Если не больше, чем в первой! Нагородят огородов – и не знают, как бы вылезти, чтоб никто ничего не заподозрил. Спросишь такого безрассудного и недальновидного автора: как, дескать, живешь-то, а он тебе встречный вопрос: «Где?» Так и хочется ему сказать: «У тебя на бороде, вот где!» Но мы люди воспитанные и ничего подобного не говорим, а напротив – начинаем уточнять, что мы имели в виду, когда спрашивали, как он живет… Тут-то автор и впадает в истерику: ни в одной жизни, ни в другой, стало быть, никаких просветов – и не живется, стало быть, и не пишется, обвал на всех фронтах и прочая чушь! Гладишь такого по лысеющей на глазах голове, а сам думаешь: «Ну и странный же ты человек… Если у тебя везде все плохо, так уж и все равно! Так уж и плевать сто раз, какую из твоих жизней собеседник имеет в виду. Спросят тебя, как живешь, говори: плохо живу! Спросят, почему плохо, говори: потому что писатель! И тогда сразу всем сразу все будет понятно…»

Но, так или иначе, пора выходить за пределы частных судеб и вводить эту, как ее, полифонию! Пусть художественное произведение гудит, как медный таз, чтоб его! Голосами улицы – в широком смысле этого слова. И не той улицы, которая за окном, а той, которая в тексте… Притом, что кто ж ее знает, какая эта улица!

– Это какая улица? – спросишь у того или другого.

А тот или другой и говорят:

– Да никакая это не улица, не видишь, что ли? Мир это, мирозданье, пойми!

Прямо как Батюшков, какового мне противна спесь! И каковой, если кто не помнит, на вопрос «который час?» – отвечает: «вечность!» Тоже мне пижон…

Ну, ладно, что ж…

Мир, или мироздание, гудел (или гудело) в трубке музейного телефона, раскаленной добела. Как сковорода, на которой собираются печь блины (не знаю, раскаляется ли таковая добела, и потому прошу относиться к сравнению как к гиперболе). Лицо и руки Редингота, постоянно соприкасавшиеся с этой сковородой, были все в водяных пузырях, но Редингот их не чувствовал: он строил Абсолютно Правильную Окружность из спичек по телефону. Почему вдруг по телефону, спросит меня читатель. Почему, почему… да потому! Не может же один человек быть в нескольких местах сразу! Даже если этот человек не фунт изюма… понимать надо такие вещи! Мир-то ведь большой, а человек-то ведь маленький! Даже и литературный человек, если у автора, конечно, не болезненная фантазия. Если болезненная, то он, разумеется, способен сотворить и монстра, голова которого в Париже, а ноги в Токио, вот только кому такой монстр нужен? Надо все-таки приличия соблюдать – кстати, и в литературе тоже!

Короче, Редингот строит Окружность по телефону. А Сын Бернар подшивает сводки с мест, причем подшивает их к… к пальто Редингота, чтобы сводки всегда были под рукой. Когда Редингота перестает быть видно, Сын Бернар отпарывает часть сводок, которые к тому моменту уже неактуальны, да приговаривает: «Шьем, порем – ниткам горе!» Недоволен, в общем, Сын Бернар: не по нему эта работа…

– Семнадцать километров двадцать пять метров и три сантиметра влево, – командует Редингот. – По побережью, по побережью тяни, мать твою: по воде к тебе навстречу тянут – забыл?.. Что значит «сыро»? А тем, кто в море, каково, по-твоему? Уж посырее, чем тебе!.. Да брось, не отчаивайся… – делай, что должно, и пусть будет, что будет, как написал в своем дневнике Лев Толстой. Что? Как это – «Толстой не авторитет»? Кто ж тогда для тебя авторитет-то? Кто-о-о? Да он ведь идиот просто – пробы негде ставить! Ладно, ладно, извини: погорячился… я не знал, что ты с ним знаком! Уф!.. – И только что положенная на место трубка опять взлетала к щеке Редингота: – Да какого же черта-то, а? Какого черта, спрашиваю! Не должны спички никуда уплывать! Что де-е-елать, что де-е-елать!.. Пусть держатся там, куда положили! Обязать их! Что значит – кого обязать? Спички, понятное дело! Не знаю, как: сам думай – голова-то есть на плечах? Как понимать – акула откусила? Ну, вот… сам же говоришь: только часть головы откусила – думай той частью, которая осталась! Если какие-то клетки мозга отмирают или перестают действовать, их функции выполняют оставшиеся клетки! Книжки читать надо!.. Да хоть «Справочник практического врача»! Что значит «не взял с собой»? Думать надо было – тогда-то голова на месте была! Только «Муму» с собой взял? Ну, читай «Муму» – тоже полезная на воде книга.

– Ближний забегал на минутку, – сказал Сын Бернар во время короткой паузы между звонками. – У него проблемы с женщиной-врагом. Сексуальные.

– Все же раньше в порядке было! – напомнил Редингот.

– Раньше в порядке, но теперь ей надоело быть связанной – она хочет, чтобы Ближний был связан!

– А нам-то что предлагается делать в этой ситуации?

– Пойти и связать Ближнего!

– Нет уж, пусть его женщина-враг и связывает! – отмахнулся Редингот.

– Она не может его связать, она сама связана, – напомнил Сын Бернар.

– Пусть Ближний развяжет ее, пока он не связан.

– Он связан. Связан обещанием Вам, помните? Он обещал, что женщина-враг больше не будет стрелять в Вас.

– Тогда проблема неразрешима, – подвел итог Редингот.

– К тому же, ее не устраивает его темперамент.

– Еще бы! – усмехнулся Редингот. – Темперамент мертвеца кого ж устроит… Но тут мы тоже ничего не можем поделать.

– Мы должны помогать Ближнему, – теоретично высказался Сын Бернар.

– Бог ему в помощь, – неопределенно пообещал практичный Редингот, в очередной раз хватая трубку. – Алло? Доброжелатель? То есть аноним! Как это – «в тюрьме»? – Он зажал трубку ладонью, которая шипела и пахла горелой кожей. – Марта в тюрьме, – сказал он Сын Бернару. – На Сицилии. Звонил доброжелатель. Через неделю суд! Меня приглашают в качестве адвоката.

– Почему не в качестве отца? – возмутился Сын Бернар.

– У меня юридическое образование, – признался Редингот. – А как отец я просто любитель.

…Разумеется, они готовы были сию минуту вылететь на Сицилию, но тогда человечество лишилось бы штаба. Поэтому Редингот решил, что участвовать в суде как адвокат он тоже будет по телефону. О чем – по телефону же – и договорились с Сицилией. Сицилия была согласна.

Неделя прошла в трудах. Между прочим, впервые за всю историю человечества построение Абсолютно Правильной Окружности из спичек получило отражение в прессе. Статья вышла в городской газете Змбрафля. Газета называлась «Смерть Красна». Материал имел изобретательный заголовок «Город Мертвых – колыбель человечества». Автор вынужден позволить себе почти непозволительную роскошь – привести этот огромный материал целиком: все-таки данная статья – историческое событие, а всем историческим событиям место где? – правильно, на этих бессмертных страницах!

Город Мертвых – колыбель человечества