Трудно быть феей. Адская крёстная - Ея Россо

— Я… понял, — выдавил из себя Ждан, велел домовёнку у окошка стать и на небеса глядеть.

На кухне компания дружно от чая отказалась. Прихватили жбан квасу, связку баранок и в кабинет к Ждану почти бегом отправились. За напитком Ягиня с Сириусом быстро царя в курс дела ввели, обо всем, что сами знали да выведать успели, рассказали. В ответ государь выложил, что с ним за последние годы приключилось после смерти отца. Про свадьбу-женитьбу. Про Зинаиду и крёстную жены, в которой он младшую дочь царя Берендея признал, которую они с волком ля императора в супружницы добывали. Про то, как она в гости пожаловала. А вот что после происходило царь плохо помнил.

Пока разговоры велись, вопросы обсуждались, планы строились, Ягиня мыша на ладони держала и пальцами аккуратно по шёрстке гладила, пытаясь понять, что за волшба на Бабая Кузьмича наложена, где та сердцевинка магии, в которой вся сила заклятия.

— Нашла! — воскликнула царевна радостно, и мужчины замерли, на полуслове разговор оборвав.

— Что нашла, царевна? — поинтересовался Ждан, с надеждой глядя на Ягиню.

— Сейчас возвращать будем домового твоего, царь-батюшка, — ласково ссаживая на подлокотник кресла мыша, глазёнки вытаращившего, улыбнулась царевна. — Увидела я червоточинку. Вынимать буду, — пояснила Яга — Мне бы щипчики для бровей, воды живой да ткани чистой кусок.

Мужчины от перечисленного набора для снятия порчи растерялись. Спустя мгновение отмерли и начали действовать. Волк достал из поясного кармашка бутылёк небольшой из стекла синего, протянул царевне. Ждан поднялся и исчез за потерой. Как высяниосьза ней пряталась умывальня малая. Иногда царь ночевал в своем кабинете, потому все удобства располагались тут же, чтобы далеко не ходить. Смущенно улыбаясь, вышел к гостям и подал Ягине щипчики позолоченные. Сириус отвернулся, чтобы не рассмеяться. Но Ждан все равно понял и шутливо ткнул друга в плечо.

Самым сложным оказалась ткань, как ни странно. Все одежду, что Ждан из шкафа доставал, Яга браковала. Наконец, государь догадался заглянуть в отделение, где рубахи тончайшего полотна висели изо льна, хлопка, шелка нежнейшего, что сквозь игольное ушко проходили легко. Царевна поблагодарила за щедрость, но попросила платок чистый: много материи её не радовалось.

Раздобыв все необходимое, Ягиня подошла к мышу, напряженно на подлокотнике восседавшему. Домовой встревоженно подрагивал усами и смешно морщил нос. Царевна погладила грызуна по спинке и опустилась подле него на колени. Сириус тотчас подскочил и, стащив с дивана подушку, заботливо подал ведуне. Яга улыбнулась, стала на неё коленями и застыла, глаза прикрыв. Мужчины дышать перестали, боясь помешать. Тишина зазвенела суками железа а окном и гомоном людским со двора: дворцовый люд налаживал быт после снежной бури.

Голос женский полился ручейком весенним над головой мыша. Руки птицами вспорхнули и погрузили Кузьмича в транс, не дав упасть. Так и стоял домовой столбиком на подставке, глаза в никуда вытаращив, с хвостом в струнку вытянутым. Ягиня же близко-близко к нему наклонилась и, не переставая приговаривать, поднесла щипчики к загривку, что-то высматривая.

«Ты вода моя живая,

Лента силы голубая,

Порчу изнутри прими,

Домовому помоги.

Нитку черную найди,

Своей волей облеки,

Чары зла разрушь сбой,

Разуму окно открой,

Навья оберни скорей

Тем, кем был до черных дней.

Мышеловку отвори,

Душу с телом помири.

Порчу же тому верни,

Кто завязан на крови

С темным колдовством чужим,

Пусть развеется, как дым,

Дедушко вернёт живым.

Узелок я развяжу,

Вытащу назад иглу,

Разрушаю чары злые,

Отвожу слова лихие.

Возвращаясь, стань былым,

Старым добрым домовым!»

Ждан нетерпеливо подался вперед, не сводя глаз с мыша, все еще столбиком на подлокотнике стоящем. Сириус боялся выдохнуть, чтобы не разрушить невзначай магию. И оба ждали чего-то необычного. Но грызун без громов и молний вдруг качнулся и на пол упал. Ягиня едва успела подхватить маленькое тельце. А в следующую секунду серая тушка начала стремительно расти, теряя клочья шерсти. Ягиня охнула и руки разжала. Бабай Кузьмич собственной дородной персоной с глухим стуком рухнул на ковер и замер бездыханным телом.

Ждан вскочил на ноги и кинулся другу верному, но Сириус успел его перехватить, звериным чутьем понимая, что мешать Ягине не стоит и снятие порчи еще не закончено. Друг, как ни странно, быстро ошибку свою осознал и вырываться перестал. Так и затихли мужчины за спиной царевны, плечом к плечу в молчание.

Тем временем Яга, в одной руке держа иголку чёрную, другой платок аккуратно развернула и осторожно накрыла им голову и шею домового. Затем ладошкой провела над тканью и что-то едва прошептала: «Прими в себя тьму ядовитую, иглу перевитую, порчу смертную, сохрани для огня, для навьего алтаря». Едва шёпот закончился, как хлынула из раны кровь тёмная, булавка в руках ведуньи живым черыём задергалась, пытаясь вырваться. Но царевна крепко держала поперек туловища, еще и рану рукой зажала.

Мужчины дёрнулись было на поиски тряпицы другой, увидев, как кровушка толчками выходит, но, сделав шагу в разные стороны, удивлялись и остановились: платок тьмой насыщался, не капли на пол не уронив, на тело домового не пролив. И вновь в оглушающую тишину, накрывшую комнату, ворвались уличные звуки глотком свежего воздуха. Сириус и Ждан глаз с Ягини не сводили, время от времени приглядываясь: задышал домовой или нет.

Кузьмич оживать не торопился, нервируя и без того злого царя. Государь, видя, как гибнет друг старинный что ему за второго отца был, начал закипать, гнев в себе вызывая. Кулаки сжались и мысленно молодой муж уже дважды жену свою ненаглядную выпорол, а Февронию на кол посадил. Откуда в нем столько кровожадности, Ждан и сам не понимал. Но желание действовать и невозможность вмешаться в процесс и повернуть время вспять, породили в душе мысли тёмные.

— Не корми силу тёмную чувствами своими недобрыми, — прошелестел тихий голос Ягини. — Иначе долго провозимся.

Сириус не дал царю н ответить, не возразить, схватил за рукав и за дверь вытащил. Там друзья и остались, напряженно вслушиваясь с стуки и шорохи за стеной. Сколько времени прошло с мометаЮ как вышли и до возгласа царевны, разрешающего войти, никто из них ответить не сумел бы. Минуты казались вечностью, пропитанной страхом: Ждан за Кузьмича молитву Роду возносил мысленно, волк — за царевну своего бога просил, чтобы сил достало Яге, и чтобы не пострадала она, тьмой не отравилась.

Но все когда-нибудь заканчивается и, столкнувшись в дверях плечами широкими, мужчины ворвались в кабинет царский, приготовившись к худшему.