Капитан Перережь-Горло - Джон Диксон Карр

Теперь пришла очередь Алана в упор смотреть на Фуше над пламенем свечей.

– Если вы дадите урок императору, то успокоите свою гордость и тщеславие. Он не расстреляет вас и не посадит в тюрьму. Но если вы скажете ему, что он – капитан Перережь-Горло, и вызовете у него самый страшный приступ гнева, какой с ним когда-либо случался, то вашей Нянюшке Жанне и вашим детям никогда не видать титула!

На дорожке, ведущей к парадному входу павильона, зазвучали быстрые шаги. Затем шаги остановились, и послышался резкий и нетерпеливый голос императора, отдававший распоряжения. Они не смогли разобрать всех слов, но смысл сводился к тому, что император войдет в павильон один.

В действительности этот титул был пожалован Фуше только в 1809 г.

Ида испуганно обернулась к Алану.

– Ален! – воскликнула она. – Ты подписал свой смертный приговор!

– Нет! – возразил Алан, снова скакавший прямо на врага в надежде на спасение.

– Да! – настаивала Ида. – Иногда ты становишься таким безумным, что я теряю к тебе всякий интерес и даже хочу, чтобы ты убирался с этой женщиной, которую так любишь! Посмотри на министра полиции! Он сам сказал, что лишен великодушия. Если император не пытался сыграть с ним скверную шутку и действительно имеет высокое мнение о его талантах, то ты хорош для пего только мертвый. Он никогда не позволит тебе уехать в Англию и рассказывать всем историю о капитане Перережь-Горло!

Глаза Фуше, обрамленные красными ободками, рассеянно бегали по сторонам.

– Герцогиня Отрантская! – бормотал он. – Герцогиня Отрантская!.. – Затем, аккуратно положив табакерку в карман камзола, он выпрямился и вновь стал самим собой – холодным, формальным и бесстрастным. – Месье Хепберн, – заговорил он, – за всю свою деятельность я еще ни разу не встречал противника, обходившегося со мной честно и порядочно. Думаю, вы понимаете, что я ценю ваше отношение. Но это ничего не меняет ни в малейшей степени.

– Вот видишь! – вскричала Ида.

– Это правда, – продолжал министр ледяным голосом, – что в своем справедливом гневе против императора я беспокоился лишь о том, чтобы вы, его жертва, могли спастись. Но теперь все меняется. В том, что говорит мадам де Септ-Эльм, немало истины: вам, знающему эту историю, нельзя позволить уехать. Император все еще считает вас виконтом де Бержера-ком, помогающим мне в расследовании. Думаю, я сразу же просвещу его на этот счет.

– А я так не думаю! – возразил Алан.

– В самом деле, месье Хепберн?

– Да! – сказал Алан. – Я забочусь о Мадлен не меньше, чем вы о вашей Нянюшке Жанне и детях, так что с этой минуты честность и порядочпость пускай отправляются к черту!

– Что вы имеете в виду?

– Прежде всего, – ответил Алан, – я не могу никому в Англии рассказать эту историю, потому что никто, облеченный властью, не поверит мне. Вы и представить не можете, каким чванливым и тупоголовым бывает правительство его британского величества. Вы, Ида и я знаем, что у Бонн были веские причины для подобной игры и что он таким образом даже в какой-то мере осуществлял правосудие. Но члены кабинета заявят, что подобные действия ниже достоинства любого правителя, и запрут меня в сумасшедший дом за безумную клевету на французского императора. Если вы знаете натуру британцев, то поймете, что это правда.

Во-вторых, если вы меня арестуете, то император сразу же услышит всю историю. Он всегда рад повидаться с приговоренным к смерти узником. Конечно, Бонн все равно расстреляет меня, но вы свалитесь со своего пьедестала и уже никогда не сможете на него вскарабкаться.

Фуше стоял неподвижно.

– Так как император – капитан Перережь-Горло, – продолжал Алан, – и так как теперь он не намерен вторгаться в Англию – да, можете не глазеть на меня с удивлением, – то он будет только признателен, если вы скажете, что капитан Перережь-Горло оказался слишком умен для нас и что дальнейшее расследование бесполезно. Скажите ему это здесь и теперь же, и вся история останется в секрете. Но если вы скажете ему что-нибудь другое, то я тотчас же выложу всю правду!

– Вы угрожаете мне, месье? – осведомился Фуше.

– Да! – ответил Алан. – Я угрожаю вам так же, как вы угрожали многим другим. Выбор за вами, министр!

Они смотрели друг другу в глаза через стол.

У парадного входа павильона послышались быстрые, отрывистые шаги. Наружная дверь открылась и с шумом захлопнулась. Каркающий голос в фойе с раздражением требовал, чтобы кто-нибудь принес свечи.

Алаи и Фуше все еще не могли оторвать взгляд друг от друга. Ида де Септ-Эльм со стоном опустилась па единственный стул и уронила голову па руки.

Послышались шаги, приближающиеся к комнате. Нетерпеливый император не стал дожидаться света.

Дверь резко отворилась. Ида спрыгнула со стула и присела в глубоком реверансе.

Жозеф Фуше медленно повернулся.

– Сир! – произнес он. – Затем его голос вновь стал холодным и бесстрастным. – Беру на себя смелость, сир, представить вам мадам Иду де Септ-Эльм, вашу великую почитательницу, а также виконта де Бержерака, который помогал мне в расследовании. С огорчением должен доложить вам, сир, о нашей полной неудаче в поисках этого таинственного англичанина. Я могу только выразить сожаление по этому поводу и надежду, что в недалеком будущем смогу должным образом послужить вашему величеству.

И министр полиции с достоинством придворного прошлых лет отвесил низкий поклон человеку в дверном проеме.