Призраки осени - Юрий Некрасов

Пушер напоминал алкоголика, мечущегося по подвалам с тысячей марочных вин между полок, бочек, канистр, флаконов и фляг. Он искал утоления жажды, но каждый глоток лишь сильней затягивал петлю на его шее.

Винни чуял: все, что с ним происходит, не подарок, а анестезия. Организм безумно переживает разрыв с монстром. Еще чуть-чуть и предохранители откажут, лопнут перегоревшими лампочками.

Где-то на затылке за ушами ворчали пассажиры.

Один голос принадлежал остроносому копу – во сне Винни он носил кожаный пиджак с подкладкой в виде американского флага. Этот голос отвечал на вопросы и твердил что-то про священника. Другой – скользкий, как кусок мокрого мыла, – просил сжать горло и молчал про червей и шарики. «Почему не рассказываешь главного?!» – хотел крикнуть Винни, но отвлекся.

Он живо участвовал в их беседе, скакал и бесновался, но помнил, что все это – понарошку и можно вскрывать себя, как угодно, пробуждение раскидает их по камерам и вычистит пустое и потустороннее из памяти.

Когда началось центральное действие, Винни уже не мог спать. Но глаза упрямо оставались закрытыми. Винни оценил, как громыхнуло железо за новичком. Как полицейский убил общий свет. Как закрылась дверь и тишину отпели ключи. Винни слышал даже темноту, которая пришла на место копа. И все это время он мечтал проснуться.

В сон резко вклинился старый знакомец. Крючкоротый. Винни обрадовался ему, как родному брату. Хоть одно привычное лицо. Сон становился все холодней и опаснее.

Кайф кончился, пошли отходняки.

Винни скрутило, желудок резко сжался. Он застонал. Ему показалось, что он проглотил комок гвоздей и те вспарывают его изнутри. В сон вмешался какой-то посторонний звук. Надрывался, рыдая, металл.

– Ты грызешь прутья камеры? – поразился Винни, представив роскошные крючки, вонзающиеся в стальное ограждение. – Зачем?

Ему и в голову не могло прийти, что скрипит кто-то другой. Кошмар летел дальше, и Винни видел, как сдается решетка, выпуская крючкоротого, как ему подчиняются все решетки в комнате. Одни напирают на детектива и давят его в желе, другие скручиваются вокруг доктора в грубый шар, пробивают стену и бегут на волю, ликуют и трубят всем о своей победе.

– Сказок не читал? Холодное железо! – раздраженно отозвался с колен крючкоротый, утирая с подбородка длинные ленты слюны. Пол перед ним был уляпан чудовищными сгустками. Изодранные руки – в свежей крови. Безумец с отвращением посмотрел на свои пальцы, точно те его предали. – Над железом почти никто не властен.

– Не спи! – одернул Винни детектив. Как он выжил?! Его же только что расплющило решеткой! Коп стоял в своей камере и напряженно вглядывался в манипуляции крючкоротого. Стенки сна неприятно сжали голову Винни. «Сейчас я лопну!» – подумал пушер, прижал колени к груди и изо всех сил пнул сон. Тот отпрянул, Винни удалось на миг открыть глаза, но враг тут же набросился с новыми силами. Еще немного, и сон облепит Винни со всех сторон, спеленает по рукам и ногам и высосет до капли, как паук глупую муху.

Не спать.

Дельный совет.

Еще бы знать, как?!

– Его нужно разбудить, – а ты, доктор, зачем вернулся в камеру?! – Сильная боль или холодная вода.

– Ни того ни другого!

– Вы ближе к нему, чем я.

– Все равно не дотянуться. Да и нечем!

– Боже, что он задумал?!!

Крючкоротый едва не по локоть затолкал руку себе в глотку, крючки терзали плоть, слюна и кровь заливали рубашку. Грудь ходила ходуном. Казалось, ненормальный пытается нащупать что-то у себя внутри. Глаза налились кровью и грозили выскочить. Внезапно он задергался, как в припадке, горло разбухло, пытаясь вытолкнуть крупный предмет. Крючкоротый вырвал изо рта ладонь и брякнул об пол какой-то железкой.

– Твою мать! – не сдержался Доплер. – Мать твою!

– Напильник, – ошеломленно подтвердил доктор.

Винни стучал зубами от любопытства. Сон рисовал сюрреалистические картины, в которых крючкоротый впивался зубами себе в руки и по живому штопал раны. Заметив, что Винни раскрыл рот, сон вцепился в его челюсти и начал их раздирать.

– Эй, – забеспокоился доктор. – С ним плохо. У него дыхательный спазм. Я же говорил, у него чудовищный ожог гортани! Задохнется.

– А я что с этим сделаю? – завопил в ответ Доплер.

– Пара минут, – кошмарно улыбнулся крючкоротый, отвлекаясь от самолечения, – и я с ним закончу.

– Оставь парня в покое, на кой черт он тебе сдался?

– У меня к нему должок, – ненормальный стряхнул с напильника кровь и подступился к замку. Камеры вновь заполнил визг металла. Доплер с доктором переглянулись. Они уже начинали верить, что у крючкоротого получится.

Наверху грохнуло.

Винни окатило дежавю с дурным привкусом. Опять?

Здание содрогнулось и застонало.

Потолок треснул, из щелей ударили водопады песка. В камерах будто взорвали пылевую бомбу. Воздух наполнился мелкой мучной взвесью. Пол с потолком сдвинули ладони. Закряхтели, сминаясь, решетки.

– На пол! – сообразил Доплер и нырнул под кровать. Остальные, наверное, поступили так же. Винни с трудом разобрал, кто кричит и что это значит. Сам он не мог сдвинуться с места, смакуя, как сон движется вниз по горлу, разрывая его.

Снаружи донесся еще удар. Стена, в которую уходила решетка Винни, треснула, кусок повис на арматуре, подумал и обрушился ему на ногу. Боль была очень любезна.

Глаза Винни распахнулись до предела.

Он скатился на пол и завизжал, баюкая перебитую под коленом кость.