Банда отпетых дизайнеров - Елена Логунова

– А куда он собирался ехать?

– А я почем знаю? Леночка сказала только, что этот крестник взял у нее две сотни, пообещал вернуть завтра, по телефону договорился с кем-то о встрече и умчался, сияя, как майское солнышко. А бедная женщина, разбуженная в непривычную для нее рань, не выспалась и поэтому чувствовала себя не лучшим образом. Собственно, Леночка рассказала мне все это только для того, чтобы подчеркнуть, с каким нетерпением она ждала нашего свидания, раз предпочла его сладкому послеобеденному сну, – похвастался Зяма. – Ну, годится тебе такая информация? Я молодец?

– Ты остолоп! Почему сразу не рассказал про утренний визит крестника?

– Откуда мне было знать, что это важно? – обиделся братец. – Крестник рано утром прибегал, а убили Леночку после обеда. И потом, если бы я стал пересказывать тебе все, что говорят в постели мои подружки, ты первая назвала бы меня развратником!

– Ты развратник! – сказала я, поставив точку в телефонном разговоре.

Передала Трошкиной новую информацию и получила в ответ вопрос:

– Как ты думаешь, деньги на такси понадобились Макарову именно в связи с назначенной встречей? Тогда он ездил недалеко и встреча не затянулась, потому что в офис Стасик завалился незадолго до обеденного перерыва. Я этот момент хорошо запомнила, очень уж эффектно он появился: в клубах гипсовой пыли, с руганью и разбитой ногой.

– О господи! Трошкина! Ты что сейчас сказала? – я подпрыгнула на лавочке.

– А что я сказала? – оробела подружка.

– Ты про разбитую ногу сказала… А если?… Но как же…

– Общение с Цибулькиным не прошло для тебя даром, – съязвила Алка. – Ты заразилась у него косноязычием.

– Просто у меня мысли скачут и путаются, – сбивчиво пояснила я и сама вскочила. – Помчались! Нужно срочно побеседовать с одним человеком!

– С кем? – вякнула Алка.

Я не ответила на ее вопрос, но подружка сама догадалась о личности нашего будущего собеседника, вернее, собеседницы, когда мы сели в маршрутное такси до Первой Горбольницы.

– Никак, мы едем навестить хворую вахтершу? – спросила она, азартно блестя глазами.

– Да, – коротко ответила я. – Но не мешай мне пока, я думаю.

Алка тоже задумалась и сообщила результаты своих дежурных размышлений, когда мы зашагали от остановки маршруток через парк к больнице.

– Я думаю, надо больной соку купить или фруктов, – сказала она. – Не знаю, правда, что ей можно есть-пить при ее диагнозе. У нее повышенное давление или пониженное?

– Понятия не имею, – призналась я. – Но воду и хлеб можно всем. Давай купим ей негазированной минералочки и свежих булочек, не захочет кушать сама – покрошит птичкам на подоконник.

Однако птичкам от Веры Васильны ничего не обломилось. Наша бравая вахтерша уже пошла на поправку и обрела обычный аппетит, больничных харчей ей не хватало, булочки она уплела за обе щеки.

– Я вижу, вы уже в хорошей форме, – заметила я, подходя к интересующему меня вопросу издалека. – Скоро, наверное, опять на работу?

Вера Васильна помрачнела:

– Директор сказал, уволит меня. Говорит, на пенсию мне пора, склероз лечить.

– Это у вас-то склероз?! – искренне удивилась я.

– Или маразм. Врачи-то говорят, что я сама лекарства перепутала! – Вера Васильна сердито оглянулась на дверь, за которой могли находиться врачи. – Мне надо было пить таблетки от давления, а я выпила для! И как такое могло случиться, ума не приложу?

– Вы только не расстраивайтесь, всем случается ошибаться, – утешила бабу добрая Трошкина. – Зачем же так сразу – склероз, маразм, с работы увольнять?

– Ды мы кому угодно можем доказать, что у Веры Васильны память – ого-го! Компьютерная! – преувеличенно бодро вскричала я, приступая к делу. – Вот спроси у нее, Алка, что-нибудь! Спроси, например, помнит ли она, что происходило во вверенном ей коридоре в минувший понедельник?

– Помните понедельник? – послушно спросила Трошкина насторожившуюся бабу.

– Ну? – ответила та, тревожно хмурясь.

– А вот я сейчас задам вам какой-нибудь каверзный вопрос, – пообещала я. – Вот, например… Расскажите, сколько раз и в какое конкретно время вы видели в понедельник нашего коллегу Станислава Макарова?

– Стасика-то? – Вера Васильна пристально посмотрела на меня, подумала немного, неожиданно хитро ухмыльнулась и даже погрозила мне пальцем. – Э-э-э, нет! Не буду я отвечать на этот вопрос! Ишь, умная какая! Чужими руками жар загрести хочешь?

– Вы это о чем? – Баба оказалась не такой дурой, как я думала, развести ее на свидетельские показания не удалось, и я растерялась. – Какой жар?

Вера Васильна, продолжая усмехаться, сложила пальцы щепотью и потерла их:

– Хочешь знать про Стасика – давай денежки! Я, чай, не лохушка, на халяву информацию сливать!

Не знаю, что меня больше потрясло: лексикон Веры Васильны или наличие у нее нужной информации, но кошелек я достала совершенно машинально. Заглянула в него:

– Могу дать сто рублей. Мне, к сожалению, Бронич зарплату в этом месяце задерживает.

– А ты у его жены денег попроси, – посоветовала Вера Васильна. – Если ей на слежку за старым мужем денег не жалко, то на молодом любовнике она и подавно экономить не станет!

– Почему вы подумали, что жена Бронича и Стасик – любовники? – быстро спросила Алка.

Я бросила на нее благодарный взгляд. Молодец, подружка, вовремя подхватила знамя, выпавшее из рук боевого товарища! Меня загадочные речи Веры Васильны так запутали, что я нуждалась в тайм-ауте для построения в боевой порядок разбежавшихся мыслей.

– Здрасьте! – насмешливо ответила вахтерша. – Чего тут думать-то? Сначала эта краля в косичках просит за Савицким глядеть в оба глаза и звонить ей, едва он из кабинета выйдет, а потом она же во двор выходит и на пороге со Стасиком целуется! Дураку понятно, любовный треугольник!

– Треугольник, – задумчиво повторила Алка.

Похоже, теперь тайм-аут нужен ей.

– Сто рублей сейчас и еще четыреста завтра! – с нажимом сказала я, припечатав свою единственную сторублевку к облупившейся полировке больничной тумбочки. – Понедельник, Стасик – рассказывайте с подробностями!

– Зачем же рассказывать? – баба завозилась, с трудом перегнулась, открыла тумбочку и извлекла из нее школьную тетрадку. – Все тут записано! Как знала, что понадобится!

Опередив меня, Трошкина выхватила у нее из рук тетрадочку и открыла. Я заглянула через ее плечо, на первой же страничке увидела дату – точно, минувший понедельник! Как по заказу! Вера Васильна, встретив мой ошеломленный взгляд, охотно пояснила:

– За Савицким-то я еще с пятницы смотрела, а за Стасиком решила приглядывать в понедельник, когда разговорчик его услышала. Вот тут все записано, – она потыкала пальцем в середину странички. – «Тринадцать двадцать пять: говорил по сотовому с женщиной».