Лепестки камелии - Мария Сакрытина

Я бы тоже на его месте боялась.

Окровавленные верёвки упали на пол, кинжал я убрала. И наклонилась, налила в чашу вина. Поднесла Шепчущему. Он затаил дыхание.

— Пей, — в тишине комнаты мой голос прозвучал чересчур громко и требовательно. — Ну же, это просто вино.

Пришлось сунуть чашу Шепчущему в рот, чтобы он всё-таки отмер и правда выпил. А потом под моим внимательным взглядом сполз с кровати и растянулся ниц на полу.

Я налила ещё вина.

— Ты знаешь, кто я?

— Этот человек знает, — после паузы выдохнул Шепчущий. Голос у него был хриплый, еле слышный.

Я поморщилась. “Этот человек” — так говорят евнухи и слуги лишь с императором.

— Я не император, ты ошибся.

— Ваше высочество, — шепнул юноша.

Я смотрела на него и мне жаль его было до слёз, окровавленного, избитого, униженного — у моих ног.

Но принц не имеет права на жалость.

— Правильно. Поднимись.

Помедлив, Шепчущий сел на пятки. Он по-прежнему смотрел в пол.

Я снова протянула ему чашу.

— Пей ещё.

Он повиновался — и на этот раз закашлялся. Я заметила кровь у него на губах и не выдержала:

— Ванхи! Лекаря!

— Не надо, господин, — зашептал юноша. — Не надо, пожалуйста!

— Надо. Лекарь будет молчать, не беспокойся. Он немой.

Нет, я ещё не дошла до такой степени отчаяния, чтобы отрезать язык врачу — я просто приказала Ванхи найти немого. Его привезли откуда-то из провинции и пока справлялся он отлично. Для местных, конечно. Дворцовым лекарям я не верила. Если их так легко подкупила я, значит, так же легко это сделает кто-то другой.

Пока лекаря вели, я села на пол рядом с Шепчущим и поинтересовалась:

— Ты знаешь, зачем ты здесь?

Он молчал — и даже пытался пару раз посмотреть на меня.

— Нет, ваше высочество.

— Отец приказал вам расшифровать мои записи. У вас не получилось.

Он вздрогнул и снова склонился ниц.

— Да или нет?

— Нет, господин…

— Замечательно. Государь убил бы тебя, но мне нужен верный Шепчущий. Как тебя зовут?

Он снова помедлил с ответом, словно решил, что ослышался.

— Мичи, господин.

Только имя, без рода. Любопытно…

— Мичи, — повторила я, запоминая. — Ты будешь мне верен?

Он задрожал — по-моему, заплакал.

— Да, господин.

Я потянулась было погладить его по плечу, успокоить… И отдёрнула руку. Сказала только:

— Я буду хорошим хозяином, Мичи, лучше, чем мой отец. Если ты будешь мне верен, — потом, помолчав (говорить было, собственно, нечего), добавила: — Сейчас придёт лекарь. Он осмотрит тебя. Ещё тебе отведут комнату — в моём гареме, здесь безопасно… И здесь тебя не будут искать. Ты отдохнёшь и завтра в это же время мы снова побеседуем.

Он всё-таки рискнул поднять голову и разбитыми губами несчастно спросил:

— Что господин прикажет мне сделать?

Я вздохнула.

— Сначала — узнать, кто поставил мне защиту от магии. — Я усмехнулась, поймав его изумлённый взгляд. — Потом видно будет. Не бойся, расшифровывать мои записки тебе больше не придётся. Всё, отдыхай.

Мне оставалось только распорядится, чтобы его устроили с комфортом и строго-настрого приказать Ванхи, чтобы объяснил наложникам: Мичи неприкасаем.

Думаю, они всё поймут, потому что заснуть одна я и так не смогла. Да, я сейчас в той самой огромной спальне, и один из наложников (первый попавшийся, непохожий на Ли) играет мне на флейте, пока я это пишу. Музыка очень красивая — могут же, чёрт возьми, когда хотят! Я слушаю, и мне видится задыхающийся Ли на берегу реки. Он снова зовёт меня: «Гос-по-жа!»

Нужно было его выслушать. Кто ещё мог поставить мне защиту? Уж точно не император…

Зачем?

Я боюсь оставаться одна. Даже зная, что рядом неизменно предупредительный Ванхи и другие евнухи, я всё равно боюсь. Ванхи не спит со мной, это позволено только наложнику. Но и этого мальчишку с нервным взглядом и ловкими руками я тоже боюсь: кинжал лежит у меня на коленях.

Наверное, я снова заставлю его полночи рассказывать мне сказки или играть со мной в го, чтобы отвлечься.

Снова бессонница.

Господи, как же мне страшно.

Седьмой день шестой Луны

Суток не прошло с тех пор, как в Лунной роще появились мои объявления, а я уже получила ответ.

Нежить в этом мире боятся. У нас дома тоже есть сказки про леших, водяных, Бабу Ягу, и иногда эти персонажи помогают Ивану-царевичу — если он достоин. Наверное, потому что я выросла на этих сказках и естественно считала, что достойна, я была уверена: мне ничего не грозит. Я сделаю предложение, от которого они не смогут отказаться — и мне помогут. А как иначе?

Я не учла, что нежить — это не люди. Что мыслят и рассуждают они иначе. И от того, что они захотят, у меня волосы дыбом встанут.

Нежить в этом мире не помогает людям. Люди им — тоже, и то, что я однажды спасла кицунэ, было поступком из ряда вон, как и ответная помощь кицунэ мне.

Нежить здесь ненавидит людей. Или презирает. Ванхи ещё раньше, ещё после кицунэ рассказал мне, как именно нежить ненавидит людей. Какие там злые шутки! Если от встречи с потусторонним удастся уйти живым — это счастье. А если ещё и здоровым, то вообще небывалая удача.

Большая часть персонажей местного фольклора именно нежить — не живые и не мёртвые. Они вернулись с того света, а точнее, если верить местной религии, не смогли переродиться. Кого-то держит незаконченное дело, кого-то — страшное преступление, кто-то умер так плохо, что просто не может уйти не отомстив. После смерти они превращаются в чудовищ, бакемоно, и движет ими лишь одно желание: убить. Если перед этим с жертвой удастся поиграть — хорошо. Но потом обречённый, когда-то обидевший чудовище умрёт, и смерть его будет мучительной (разве может в этом мире быть иначе?) Например, открывает наивная девушка дверь на стук — и чудовище сдирает с неё кожу, само становится этой девушкой, а потом пирует на костях её родственников, не распознавших подмену.

А что же кицунэ, спросила я Ванхи. Они тоже плохо умерли или грешили? Ванхи улыбнулся и сказал, что нет, кицунэ — существа иного порядка. Они духи этой земли, а духи — это почти боги, только поменьше. Правда, никто не станет делать кицунэ подношения — может, поэтому они такие злые?

Я вспомнила золотоволосого мальчика в Лунной роще, и его серьёзные, совсем не детские глаза. Ванхи, а кирин? Он кто? Такой же как кицунэ? Да, господин, ответил евнух. И кирин, и тануки, и речной дракон, и ономадзу, и многие-многие другие — все они духи. Они никогда не были людьми. Именно поэтому ничего хорошего от них ждать не стоит. Кто поймёт существо с совершенно другим образом мышления, отличным от человеческого?