Титулярный советник - Валерий Пылаев

— Вероятно, — осторожно ответил Мама и Папа. — Его сиятельство князь Горчаков предоставил… важную информацию. Которая, как я понимаю, вам прекрасно известна.

— Глушилка Дара на крейсере. — Багратион, похоже, решил не нагнетать таинственности. — Верно… Если одна и та же мысль приходит в две неглупые головы разом — ее определенно стоит рассмотреть в первую очередь. И, боюсь, господа, у нас нет иного выхода, кроме как попытаться захватить корабль.

Если еще одна мысль приходит в две неглупые головы… Впрочем, какие еще есть варианты? Мы — и юнкера, и отряд Багратиона — преодолели весь этот путь к “Бисмарку” уж точно не для того, чтобы сдаться в двух сотнях метрах от его кормы.

— Связи с Зимним нет. И мы вряд ли сможем прорваться на площадь… хотя бы потому, что в штатском нас примут за народников и перестреляют свои же. — Багратион покачал головой. — Крейсер наверняка неплохо охраняется, но с имеющимися силами мы можем хотя бы попробоваться… Сколько точно у вас человек, господин штабс-капитан?

— Двести сорок два… сорок три — считая меня самого и старших офицеров, — отрапортовал Мама и Папа. — Полагаю, я должен передать командование юнкерами вашей светлости, как старшему по чину. Даже если…

— Уверяю, в этом нет никакой необходимости. — Багратион махнул рукой. — У меня нет и малейшего опыта командованием большим отрядом. В сущности, без Дара все мои люди здесь беспомощны, как малые дети… Все, что у нас есть — лишь решимость служить Империи до самого конца.

Действительно — воинство Багратиона не насчитывало и трех десятков человек. Наверняка все до единого были Одаренными из Третьего отделения… а может, связанными с родом его светлости дружбой или вассальной клятвой. Боевыми магами, прошедшими не одну схватку — из тех, о которых никогда не напишут в учебниках по истории.

Но что они могут без своего Дара? Когда им в последний раз приходилось держать в руках оружие для простых смертных, а не раскатывать врагов в блин сверхмощными боевыми заклятиями?

Господи, они хоть умеют стрелять?

— Ваше светлость здесь давно? — поинтересовался Мама и Папа. — Вам вообще известно, что сейчас творится в городе?

— Очень немногое. — Багратион уперся прикладом винтовки в землю. — Где-то с час назад в восточной части Петербурга за Невой появились боевые машины с пулеметами… полагаю, уже поздно разбираться, как они туда попали. Примерно два десятка панцеров в сопровождении пехоты.

— Народники? — спросил кто-то за моей спиной. — Солдаты или?..

— Мундиры Измайловского полка. — Голос Багратиона будто охрип еще больше. — Тысяча с лишним человек, может быть, полторы… Об остальном я могу только догадываться.

— Предатели. — Мама и Папа сплюнул на землю. — Если уж даже лейб-гвардия…

— Одну или две машины уничтожили Одаренные из числа армейских офицеров, — продолжил Багратион. — Но реального сопротивления почти не оказывали… Сейчас не так просто понять, кто на чьей стороне. Панцеры прорвались через мост к Лавре — а там магия уже не работает. Да и баррикады народников вряд ли задержат изменников надолго. — Багратион мрачно усмехнулся. — Броня и несколько рот гвардейцев. Думаю, у нас остался в лучшем случае час.

— Меньше… — прошептал я одними губами — так, чтобы не услышали.

Вряд ли кому-то еще следовало знать, что на самом деле счет уже давно идет на минуты. И что совсем скоро несколько могучих старцев соберут свой Дар воедино — и оставят на месте центра столицы наполненную водой дыру. В которой исчезнет и “Бисмарк”, и Зимний дворец вместе с государыней императрицей, и чертовы железки Куракина, и несколько тысяч народовольцев, жандармов и простых горожан.

И мы — все до единого.

Впрочем, даже больше грядущего апокалипсиса в столице меня зацепило другое: гвардейский полк, перешедший на сторону мятежного генерала. Измайловский, Измайловский… где же я это уже слышал? И от кого?

— Тогда не будем терять времени, ваша светлость. — Мама и Папа забросил винтовку за спину. — Если сможем подобраться к сходням…

— Слишком много народу вокруг, господин штабс-капитан, — тоскливо отозвался Багратион. — Мы здесь уже полчаса — но поверьте, нет ни единой возможности подобраться к крейсеру вплотную. И даже если мы каким-то чудом окажемся на причале…

Последние слова его светлости я не услышал — они потонули в раскатистом грохоте. Шум донесся со стороны Зимнего — но не с площади, как показалось сначала — а чуть ближе, с набережной за углом флигеля. То ли артиллерийский залп, то ли одиночный выстрел… причем из чего-то явно посерьезнее и поувесистее полковых пушек. И вариантов определенно было немного — подобной мощью здесь могло обладать только одно.

Носовое орудие “Бисмарка”. Главный калибр.

Крейсер открыл огонь — но по кому?.. Или — по чему? И я сам, и Багратион с Мамой и Папой, и две с лишним сотни юнкеров за моей спиной замерли в ожидании второго выстрела, третьего… но так и не дождались. Мгновение шло за мгновением, могучее эхо уже укатилось вдоль Невы и затихло вдали, со стороны площади не стихала винтовочная трескотня — но орудия “Бисмарка” молчали.

Впрочем, даже один выстрел имел эффект — да еще какой! Набережная перед нами будто ожила: взорвалась ревом десятков и сотен глоток и пришла в движение. Народники — даже те, что или шагали без особой спешки, или вовсе ждали на гранитном берегу с папиросами в зубах — подхватили винтовки и направились в сторону Зимнего. Судя по гулу, на мгновение заглушившему даже пальбу с площади, им ответили другие — на соседних улицах, вдалеке, у стен дворца… везде. Вряд ли просто так совпало: похоже, выстрел с “Бисмарка” был особым сигналом.

Для народников? Или?..

— Нужно идти, ваша светлость! — Я шагнул вперед и бесцеремонно схватил Багратиона за рукав. — Другого шанса не будет!

— Выступаем! — рявкнул Мама и Папа.

Не дожидаясь ни приказа от старшего по чину, ни хотя бы объяснений. Видимо, уже успел сообразить, что теперь мы можем хотя бы выйти на набережную — в такой суматохе никто уже не обратит внимания на две с половиной сотни юнцов в штатском. Мы спокойно пройдем до причала и — если повезет — рядом с крейсером останется совсем немного людей.

А если не повезет — уже совсем скоро все закончится. Для всех.

Я сбросил ремень винтовки с плеча и двинулся следом за ротным. Из уютной тени под деревьями парка к кое-как освещенной фонарями и мокрой от моросящего дождя набережной. И потом направо — к возвышающейся над гранитом громадине “Бисмарка”.

С каждым шагом крейсер казался все больше — и все страшнее. Бронированное морское чудовище, ощетинившееся стволами пушек, казалось спящим — но уж точно не безжизненным. И сама мысль о том, что нам предстоит сейчас с боем подняться туда, а потом лезть в тесное и темное стальное брюхо “Бисмарка” искать чертову “глушилку”, заставляла сердце колошматить в ушах так, что стихал даже грохот винтовок на Дворцовой. Да чего уж там — я попросту боялся.