Патрик Кензи - Деннис Лихэйн

меня: — Везет нам сегодня, что скажешь?

Энджи была босиком, в белой майке и выгоревших синих шортах. Нижняя губа была разбита, а щеки перемазаны тушью для ресниц. Волосы падали на глаза. Увидев меня, она бросилась ко мне. Я обнял ее, и она зубами впилась мне в плечо. Она тихо плакала.

— Ну, что ты натворила? — сказал я, стараясь скрыть радостное удивление, в чем, вероятно, не преуспел.

Она покачала головой и ничего не сказала, решив воспользоваться своим правом на молчание.

Дэвин нагнулся к Оскару. Такими радостными я видел их лишь однажды, когда они перестали платить алименты — оба одновременно.

— Хочешь знать, что она натворила? — спросил Дэвин.

— Заставила его просить прощения, — сказал Оскар.

Хихикая, Дэвин полез в карман, достал пистолет системы «тазер» и повертел им у меня перед носом:

— Вот что она натворила.

— Причем дважды, — с ликованием в голосе подхватил Оскар.

— Дважды, — повторил Дэвин. — Ему еще чертовски повезло, ведь так и до инфаркта можно довести человека.

— А затем, — продолжал Оскар, — она нанесла ему побои.

— Как с цепи сорвалась! — сказал Дэвин. — Била его и по голове, и по ребрам. Всю душу из него выбила. Да что говорить — сам взгляни.

Никогда я не видел Дэвина столь возбужденным.

Я взглянул. Фил понемногу приходил в себя, но вместе с сознанием возвращалась и боль, и вряд ли он обрадовался, поняв, что избили его не до смерти. Оба глаза совершенно заплыли. Губы почернели. Три четверти лица — сплошной синяк. Когда меня отделал Куртис Мур, то вид у меня был такой, будто я побывал в автокатострофе. Фил же выглядел так, будто его извлекли из-под обломков рухнувшего самолета.

Придя в себя, он первым делом спросил:

— Вы ее арестуете?

— Разумеется, сэр.

Энджи отпустила мой локоть и посмотрела на него.

— Итак, сэр, в чем вы обвиняете вашу супругу?

Фил ухватился за перила и встал на ноги. Он вцепился в перила так крепко, словно боялся, что в любой момент они смогут улететь или убежать. Он начал что-то говорить, но тут же перевесился через перила, и его стало рвать прямо на дорожку.

— Мило, — сказал Дэвин.

Оскар подошел к Филу и положил ему руку на спину. Того опять вырвало. Оскар заговорил с ним тихим, вкрадчивым голосом, как будто ничего из ряда вон выходящего не происходило, как будто ему каждый день приходится беседовать с людьми, которые в продолжение беседы блюют на собственный газон.

— Я почему спрашиваю, сэр, будете ли вы выдвигать обвинения. Дело в том, что некоторые пострадавшие, оказавшиеся в аналогичной ситуации, отказываются от обвинений.

Фил сплюнул несколько раз во двор, утерся рубашкой. Джентльмен остается джентльменом при любых обстоятельствах.

— Что вы хотите этим сказать — «в аналогичной ситуации»?

— Как вам объяснить, сэр, — проговорил Оскар. — Ну, в ситуации, аналогичной вашей.

— Аналогичной в данном случае будет считаться ситуация, — сказал Дэвин, — когда здоровенный бугай вроде вас, сэр, позволяет измолотить себя женщине, вес которой, хоть тресни, не может превышать ста пятнадцати фунтов; ситуация, детали которой могут стать темой для обсуждения среди завсегдатаев окрестных баров. Аналогичной, — продолжал он, — можно считать такую ситуацию, в которой мужик оказывается мужиком только по названию. Вам понятно?

Я кашлянул в кулак.

Оскар сказал:

— И зачем вам все это, сэр? Зачем вам требовать ее задержания? Вы можете действовать через суд. Составьте грамотное исковое заявление, объясните судье, что ваша супруга регулярно избивает вас и вообще держит на коротком поводке. Что-то в этом роде, посоветуйтесь с адвокатом. Маловероятно, что судья станет проверять, носите ли вы дома платье и прочие там предметы женского туалета. — Он дружески хлопнул его по плечу — не настолько сильно, чтобы Фил отлетел за квартал, но вроде того. — Вам получше?

Фил повернулся и посмотрел на Энджи:

— Сучка!

Удержать ее не смогли, потому что не хотели. Энджи в два прыжка перемахнула через крыльцо, и, поскольку Оскар вежливо посторонился, Фил едва успел прикрыться, как получил по виску. Тут Оскар выступил вперед и оттащил Энджи.

— Фил, если ты еще хоть раз приблизишься ко мне, я тебя убью, — сказала она.

Фил потирал ушибленное место и, чуть не плача, смотрел на нас.

— Вы видели? — захныкал он.

— Что «видели»? — спросил Оскар.

Дэвин сказал:

— Нам доподлинно известно, Филипп, что у этой леди есть оружие и разрешение на хранение и ношение этого оружия, что дает ей право применять его по обстоятельствам. А обстоятельства, сэр, такие, что просто диву даешься, как она вас еще не пристрелила.

Оскар отпустил Энджи, и она подошла к нам. На мгновение мне показалось, что из ушей ее валит дым.

— Я так и не понял, Филипп, вы намерены выдвинуть обвинения против вашей супруги или как?

Фил задумался. Он подумал обо всех тех барах, куда ему нельзя будет и носу казать. А такими, скорее всего, окажутся все бары в округе. Подумал о свисте и шуточках на гомосексуальные темы, которые будут преследовать его до самой могилы. Подумал о лифчиках и трусиках, которые будут регулярно подкидывать ему в почтовый ящик.

— Нет, — сказал он. — Я отказываюсь от обвинений.

Оскар потрепал его по щеке:

— Вот это по-мужски, Филипп.

В дверях показался молоденький полицейский с чемоданом в руке. Он поставил его у ног Энджи.

— Спасибо, — сказала она.

Позади нас раздавались странные звуки, как будто кошка лакала молоко из блюдечка. Мы оглянулись. Это, спрятав лицо в ладонях, рыдал Фил.

Энджи смерила его взглядом, полным такого холодного презрения, что температура на крыльце наверняка упала до десяти градусов. Она взяла чемодан и направилась к машине Дэвина.

Оскар шлепнул Фила по заднице, и тот убрал руки от лица. Оскар посмотрел ему в глаза и сказал:

— Если что-нибудь случится с этой женщиной — ну там, молния в нее ударит, или она в авиакатастрофу попадет, или ноготь сломает, — словом, что бы ни случилось, пока мы с ним, — он указал пальцем на Дэвина, — живы, мы придем к вам и потолкуем по душам. Вам понятно, Филипп, что я имею в виду?

Фил кивнул и опять забился в конвульсиях, рыдания душили его. Он ударил кулаком по перилам, вцепился в них, и тут наши взгляды встретились.

— Бубба очень скучает по тебе, Фил, — сказал я.

Он задрожал.

Я повернулся и, спускаясь по ступенькам, услышал голос Дэвина:

— Эй, Фил, как,