Воспоминания. Война 1914—1918 гг. - Фердинанд Фош

5. Стремление быстро проникнуть в глубину расположения противника (решительное продвижение войск к заранее указанным объектам, находящимся на значительном расстоянии, чтобы тем самым дезорганизовать оборону противника, захватив узловые пункты его оборонительной системы).

6. Инициатива командиров: роль командования является решающей на всех ступенях и во всех родах войск. Когда сражение началось, частные приказы больше не доходят до подчиненных начальников; каждый должен действовать по собственной инициативе.

7. Использование резервов не против очагов сопротивления, захваты которых требуют излишних жертв, а на тех участках, где войска продвигаются вперед и где можно облегчить развитие наступления.

Таковы были общие принципы, применению которых германские войска были обучены на неоднократных тренировочных занятиях, проводившихся в течение нескольких недель перед наступлением.

Верховное командование собиралось использовать эти войска для достижения стратегической цели, от которой оно ожидало столь же быстрых, сколь и решающих результатов.

Поразив один из самых чувствительных участков союзного фронта – стык между британской и французской армиями, оно могло разъединить эти две армии посредством наступления крупными силами, энергично проведенного в направлении на Амьен. Развивая начальный успех и расширяя достигнутый прорыв с целью отбросить англичан к морю, а французов на Париж, оно могло разбить коалицию и вывести из строя обоих своих главных противников прежде, чем могла действительным образом сказаться помощь Америки. Таковы были возможности, представлявшиеся германскому Верховному командованию.

В северной области Франции Верховное командование к тому же имело особенно благоприятные условия для маневрирования благодаря густой и удобно планированной железнодорожной сети. Линии этой сети вели к одному из жизненных узлов сообщений союзников – Амьену. На большей части избранного фронта наступления командование, по всей вероятности, должно было встретить менее устойчивое сопротивление, чем на всех других фронтах, так как здесь союзники занимали добровольно отданные меньше года назад немцами позиции, а в тылу их, примерно до Амьена, расстилалась местность, превращенная в пустыню как планомерными разрушениями, произведенными весной 1917 г., так и опустошениями во время сражения на Сомме летом 1916 г. Таким образом, германское Верховное командование считало, что оно держит в руках все козыри.

Однако ни британское, ни французское главное командование не находилось в неведении относительно планов противника. Получаемые ими сведения с февраля указывали на участки фронта от Уазы до р. Скарп и в Шампани по обе стороны Реймса как на главные районы наступления.

Но в то время как англичане считали, что противник будет наносить свой главный удар в Шампани, ген. Петэн полагал, что этот удар будет направлен против английского фронта к северу от Уазы. Исходя из этого последнего предположения, он предвидел, что стык между британскими и французскими силами неизбежно явится той точкой наименьшего сопротивления, тде будет «труднее, чем где бы то ни было, вести сражение».

Правда, в течение зимы начальник французского Генерального штаба и военные представители в Версале пытались исправить этот недостаток, но их усилия остались практически бесплодными. 13, 14 и 15 марта союзные правительства собрались на конференцию в Лондоне, чтобы, в частности, рассмотреть вопрос о создании общесоюзного резерва, вверенного мне как председателю версальского Исполнительного комитета. На заседании 14 марта фельдмаршал Хейг, участвовавший в конференции, заявил, что он не может оказать при образовании этого резерва той помощи, которой у него просили, и выделить требуемое число дивизий; несмотря на мои возражения, английское правительство присоединилось к его мнению, а французское правительство безоговорочно приняло британское предложение.

Так как это решение правительств продолжало внушать мне беспокойство, то на заседании 15 марта я попросил слова и решительно указал на недостатки в организации командования как раз в то время, когда союзникам предстояло дать, как казалось, в ближайшем будущем серьезнейшее оборонительное сражение. Мой опыт позволял мне утверждать это. С начала войны мы провели большое число сражений, в которых участвовали совместно армии союзников: в 1914 г. на Марне и под Аррасом – французы и англичане; на Изере и под Ипром – французы, англичане, бельгийцы; в 1917 г. на Пиаве – итальянцы, французы, англичане. Ни одно из сражений не могло бы окончиться успешно без объединяющего органа, обеспечивавшего своей планомерной работой успех общесоюзного дела, согласовывавшего и сосредоточивавшего усилия армий различной национальности, без чего эти усилия неизбежно оказались бы разрозненными.

При настоящих условиях таким органом являлось бы командование общего резерва, если бы он был сформирован. Но при отсутствии этого междусоюзнического органа можно было опасаться, как бы каждая из армий – французская и английская, – на которые должны были обрушиться удары противника, не подчинилась соображениям собственных интересов и опасности, которой она подвергается, и не упустила из виду общих интересов, которые, однако, надо было обеспечить в первую голову. В итоге при существующих условиях успех сражения мог быть поставлен для союзников под сомнение вследствие отсутствия единства взглядов и единого командования. Мои замечания и предсказания занесены в протокол Лондонской конференции 15 марта. Эти замечания хотя и произвели впечатление на главу одного из правительств – Ллойд Джорджа, но не заставили конференцию изменить свои решения от 14 марта. Справедливость моих замечаний получила полное подтверждение шесть дней спустя на поле сражения.

Во всяком случае накануне большого германского наступления союзные правительства решили положиться исключительно на соглашение, существующее между Хейгом и Петэном, считая его достаточным при данной, чреватой опасностями, обстановке.

Действительно, оба главнокомандующих приняли особые меры для предотвращения нависшей угрозы:

– ген. Петэн, выделив в резерв в район Клермона 3‑ю армию (ген. Энбера) силой в 5 пехотных дивизий, кавалерийский корпус и 3 артиллерийских полка, которые должны были действовать в английской полосе либо между Уазой и Соммой, либо даже к северу от Соммы;

– фельдмаршал Хейг, обязавшись в случае наступления противника на французском фронте прислать на помощь армию в составе 6–8 дивизий, 4–6 дивизионов полевой артиллерии и 2 дивизионов тяжелой артиллерии, но с оговоркой, что эта помощь будет оказана лишь постольку, поскольку германское наступление большого масштаба не распространится и на британский фронт.

Какова бы ни была ценность этих мероприятий, они представлялись недостаточными и страдали слишком серьезными пробелами, чтобы послужить ответом на наступление, которое могло быть предпринято на различных участках фронта и успех которого мог развиваться в заранее намеченном направлении.

К тому же обещания взаимной поддержки, данные обоими главнокомандующими, были ослаблены оговорками, откровенно сделанными фельдмаршалом Хейгом; но мысленно такие же оговорки делал и ген. Петэн, так как, глядя в сторону британского фронта, он предусматривал «непрерывно возрастающую возможность германского наступления, которое захватило бы одновременно и наш фронт в Шампани и британский фронт».

При таких условиях, когда наступил бы день сражения и на широком горизонте собрались бы густые и грозные тучи, который из обоих главнокомандующих решился бы отказаться от оговорок во взятых им обязательствах?