У времени в плену. Колос мечты - Санда Лесня

мешкая отправил он гонца к визирю Сефер-Кази, запрашивая, неужто и впрямь надумал хан Молдову рушить, и получил ответ, что идет орда окраины Московии топтать.

Василе-воевода спокойно лежал на диване, когда прибыл ходок с известием, что в пределы страны вступила татарва.

— Обманул меня визирь, усыпил лживыми словесами, погань! — топнул он ногой. — Откуда идут ногайцы?

— Один отряд идет через Сороки, другой — от Лапушны направляется к Пруту.

— Немедля нагрузить все господарское добро и отправить в Капотештские кодры. Господарыня с детьми и всем имуществом нашим чтоб в Нямецкий монастырь изволила тут же отбыть. Табуны господарские погнать в горы. Народ весь чтоб покинул город и пускай каждый угонит скот и унесет вещей, сколько может. При дворе оставить стражу — сто драбантов. Пускай логофет позаботится о том, что из нашего добра можно упрятать в тайники, и сделать это скрытно. Войску во главе с великим сердаром выйти к Пуцоре и остановить татар!

В скором времени дороги заполнились беженцами. Людей охватил ужас. На дорогах царила полная неразбериха. Одни устремлялись в леса, другие искали убежища в монастырях и крепостях. За день город совсем опустел. По ночам кричали совы и выли псы, которых хозяева забыли спустить с цепей. Они словно предвещали ту беду, что неумолимо приближалась. А напасть надвигалась черным потоком, который однажды в полдень с диким воем затопил городские улицы. Вспыхнули пожары. Густой дым, повисший над городом, затмил солнце. Пылали дома, изгороди и даже сама земля трескалась от жаркого пламени.

Оставшаяся сотня драбантов при виде несметных полчищ татар покинули двор и скрылись в лесу.

Спустя неделю в Молдавию вошел с войском и Хмельницкий. Он стал лагерем у Владника и послал в Цуцору к галге-солтану вестника с сообщением о прибытии.

— Явился, когда драка закончилась! — прошипел галга. — Очень полезен он нам теперь, когда чамбулы находятся в самом сердце Молдавии. Гневался галга-солтан на гетмана за то, что тот прибыл с опозданием, но именно приход Хмельницкого и заставил воеводу Лупу поклониться галге, поднести ему богатые дары и замириться с татарами. Однако там, где проходили басурмане, они оставляли за собой одни пепелища. Пылали села, мычали коровы, кричали женщины, плакали дети, отобранные у матерей. Великая была беда! В степях валялся дохлый скот, собирая тучи зеленых мух, ржали лошади, которых сгоняли с пастбищ.

Гетман и его полковники смотрели на текущий по дороге бесконечный поток пленников с накинутыми на шеи веревочными петлями, по сторонам которого на косматых лошадках скакали, хлопая арапниками, татары.

— Сколько пленных взял галга? — спросил гетман.

— Тысяч двадцать, мабуть! — ответил Дорошенко.

— Сильно пограбили Молдавию. И людей много угнали. Большой урон понес воевода, — покачал головой Хмельницкий. — Запорожцам стоять лагерем! Грабежа не допускать, и так татарва обобрала все вокруг.

Перед гетманом предстал какой-то сотник.

— Панэ гетман, прибыл посланец от воеводы Василия. Просит допустить до тебя.

— Кто таков?

— Великий спафарий, боярин Чоголя с несколькими ратниками...

— Приведи! — приказал Хмельницкий и спешился.

Спафарий Чоголя пришел в сопровождении двух капитанов, которые вели под уздцы арабского коня в серебряной упряжи и несли парадный кафтан, расшитый золотом и подбитый соболем, с золотыми пуговицами и алмазными пряжками.

— Кланяется тебе господарь наш и просит принять сии дары, — склонил голову спафарий. — И оповещает, что поступит согласно желанию твоему, — отдаст княжну за сына твоей милости!

— Передай воеводе, что премного благодарен за дары и что ожидаю письма от его милости — когда и где он думает устроить свадьбу. И еще желаю ему здравия. Войска уведу уже завтра. А галге он что-нибудь послал?

— Отдал двести тысяч золотых и даров много.

— Выходит, две шкуры содрал с одной овцы татарин!

— Содрал, твоя милость, — вздохнул спафарий. — Обещал вывести свои чамбулы по той же дороге, что и пришел, дабы не наносить урона и другим местам.

— Поглядим, как держит слово свое галга, — сказал гетман. — Сам проверю. Так и передай воеводе!

Как только спафарий с сопровождающими удалился, Хмельницкий приказал сотникам:

— Не спускайте глаз с татар. Не давайте орде озоровать на обратном пути: по какому пришли, по тому же пускай и уходят. Они и так вдосталь пограбили в этой стране.

Татары, конечно же, не сдержали слова и принялись на обратном пути грабить новые места.

— Честной галга-солтан, — сказал однажды гетман, — нет правды в том, что ты делаешь! Добычи и рабов взял ты множество и дары от воеводы получил и обещал, что орда будет возвращаться с этой земли той же дорогой. А теперь что?

— Вах, Хмель-бей, ну что я поделаю со своими ногайцами, ежели им еще охота грабить! Разве мне их удержать? — ухмыльнулся тот, поглаживая свою реденькую бороденку.

— Ежели ты удержать не сумеешь, мы их удержим. И не сомневайся, — как отрубил гетман.

Тогда галга промолчал, но прибыв в Бахчисарай и рассказывая хану обо всем, что происходило в Молдавии, он не преминул ввернуть и несколько ядовитых словечек о поведении гетмана.

— Мы б захватили больше добычи и еще больше рабов, не вмешайся этот гяур Хмель. Приказал своим запорожцам двигаться по сторонам кошей и чамбулов и не позволил им ни шагу от дороги сделать. И так до самого Днестра держал нас, проклятый гяур.

— Гяур гяуру глаз не выколет, — хрипло молвил хан. — Хочет Хмель женить сына своего на дочери Лупу. Но кто знает, как получится. Думаешь, не видит султан, куда клонит этот запорожец?

— Все видит великий султан и все понимает, — покачал головой галга. — Подождем! Слава аллаху, с великой прибылью мы! Отдадим десятину Порте и все равно в большом выигрыше останемся. И людей, и припасов добыто в достатке. И тебе, о великий хан, множество прекрасных дев для гарема доставлено. Все они словно персиковый цвет. Вкусишь их нектара и познаешь счастье.

Хан сурово глянул на него. Прослышал он, что вез галга в своем обозе двух женщин — жену и племянницу хлебничьего боярина Мирона Чоголи, о которых галга не сказал ни словечка. Хан понимал, что талга хочет взять этих женщин в свой