Муж, труп, май - Мария Жукова-Гладкова

– Чтобы сделать мне гадость.

– У вас плохие отношения?

– Не то слово. Я же отслеживаю, чем занимается ее сынок, и сообщаю его отцу. И Людка считает, что именно я посоветовал Сергею Юрьевичу не платить долги сына. Я не советовал, но поступил бы так же. И, зная, что вытворяет сынок Лопаткина, я радуюсь, что у меня нет детей. У нормального мужика родился такой урод. Точно природа на детях отдыхает.

– Сергей Юрьевич – не единственный родитель, – заметила я.

– Вот и я о том же.

В цветочном салоне нас встретили совсем не так, как в салоне красоты. Кстати, мы заходили со служебного входа.

– Вы куда? – закричала нам вслед тетка с испачканными землей руками, когда Петр уверенно отправился к кабинету хозяйки.

В мгновение ока тетка преградила нам дорогу.

– К Людмиле Евгеньевне, – спокойно ответил Измайлов.

– Людмила Евгеньевна занята. И просила не беспокоить. Что у вас?

– Разговор к Людмиле Евгеньевне.

– На тему?

– Попытка отравления отца ее ребенка.

– Кем? – удивленно спросила тетка. Вероятно, она не знала о случившемся.

– У вас что, еще полиции не было? – изобразил удивление Петр Васильевич.

– А вы кто?

– Начальник службы безопасности отца ее ребенка.

Тетка явно что-то просчитывала в мозгу.

– Ладно, идите, – разрешила она наконец. – Знаете куда?

Я подозревала, что тетка будет подслушивать наш разговор под дверью, чтобы потом донести новость до остальных сотрудников.

При нашем появлении в кабинете Людмила Евгеньевна оторвала взгляд от какого-то каталога и вместо того, чтобы поздороваться, спросила лично у Петра:

– Чего приперся?

По мне она только мазнула взглядом и не удостоила ни одной фразы. Измайлов провел меня к двум стульям, стоявшим в кабинете, мы присели без приглашения.

– Хочу поговорить о Кристине, о Сюзанне… – открыл рот Измайлов.

– Наконец-то! – с большим облегчением (наигранным?) воскликнула Людмила Евгеньевна, потом перевела взгляд на меня. – Это она увидела, да? Вы-то, мужики, ничего не замечаете. Нужен женский взгляд. А тебя в твоих спецслужбах не тому учили! То есть, конечно, научили многим полезным вещам, но женщиной ты никогда не станешь!

– Да я, в общем-то, никогда и не хотел, – признался Петр Васильевич с невозмутимым видом. – Мне в мужском теле неплохо. Как никак – свое, родное.

– А мужика от бабы отличить не можешь, – заявила Людмила Евгеньевна. – Просмотрел любовника жены хозяина у себя под носом! А я Сереге давно говорила! Он от меня только отмахнулся. Это он тебя прислал или ты по своей инициативе пришел?

– Мы вместе решили.

– Так, понятно. Сами ни до чего додуматься не смогли. А снять штаны не додумались?

«О чем она говорит?»

Петр Васильевич пожал плечами.

– Ты бы снял штаны перед Серегой – и все бы всем стало понятно.

– Знаешь ли, Люда!..

– Да не с себя! Ты что, подумал, что я тебе штаны предлагаю снять? – Людмила Евгеньевна захохотала. – С Сюзанны бы с этой снял. Мы же о ней говорим. Или о нем? Как это нужно правильно называть?

– Если мужчина… – открыла рот я.

– Правильно: мужчина.

– А вы это откуда знаете? Он снимал перед вами штаны?

– И не только снимал! – расхохоталась Людмила Евгеньевна.

Мы быстро переглянулись с Петром Васильевичем. По-моему, он тоже пока не понимал, что до нас пытается донести мать сына нашего общего работодателя.

– Чего переглядываетесь? Старой меня считаете? Думаете, что если этот – Сюзан или как там его называть? – трахает Кристину, то меня не захочет? Еще как захотел! Я-то выгляжу как нормальная женщина, а не как вешалка с силиконовыми сиськами!

– А зачем тебе понадобилась Даша? – вкрадчивым голосом спросил Измайлов, меняя тему, к разговору на которую был не готов.

– Так, докопался-таки! А я уж было подумала, что ты совсем нюх потерял!

– Зачем вам было нанимать Дашу? – спросила я спокойным тоном, хотя у меня все бурлило внутри.

– А чтобы быть в курсе! Мне нужен был шпион в Серегином доме. И чтобы подешевле. Дашка-то мне совсем недорого обошлась. Билет, какие-то деньжата родственникам. А здесь она уже жила на всем готовом. Я ей только на мобильный деньги клала, чтобы родственники не забеспокоились и не приперлись. Признаваться Сереге, что ее наняли и не платят, Дашка не спешила – чтобы не выперли. Ее устраивала жизнь в Серегином доме. Работать не надо, кормят, опять же удовольствие – с Кристинкой поругаться, доводить ее до белого каления. Я ей так и говорила. Следующие бабки – когда будет результат, а пока так живи. Она и жила и не заморачивалась. А потом эта тварь ее отравила.

– Вы считаете, что Кристина отравила Дашу?

– Не наоборот же? – Людмила Евгеньевна посмотрела на меня как на полную идиотку.

– Но…

– Дашку все устраивало. Все! Да, хотелось еще денег, но она и так наслаждалась жизнью, как не наслаждалась никогда. А Кристинке она мешала. Ведь мешала же?

Людмила посмотрела на меня. Я была вынуждена кивнуть.

– И Дашка могла их застать с любовником. Вы не заставали?

Я покачала головой.

– А Дашка следила за Кристинкой. Вот вам результат. И Серегу Кристина хотела отравить. Кто же еще-то? Хорошо, что ничего у нее не получилось.

– Вы думаете, что у Кристины хватило бы ума…

– Это вы правы, – уважительно посмотрела на меня Людмила Евгеньевна. – У самой Кристины не хватило бы. Это мужик придумал.

– Какой мужик? – устало спросил Петр Васильевич.

– Ты совсем идиотом стал или как? Все тот же. Сюзан или как там его на самом деле. Потом бы принял мужской облик и женился на Кристине и денежках Сереги. Кстати, он у меня телефон спер. Больше некому. Конечно, невелика потеря, но все равно не люблю, когда у меня что-то воруют.

– Вы заявление в полицию написали? – спросила я.

– Вот еще. Зачем мне тратить свое время, если они точно не будут тратить свое? Да и зарегистрирован он был на мою уборщицу, которая к тому времени уже померла. От чьего имени мне было заявление подавать?

Людмила Евгеньевна посмотрела на меня строгим взглядом.

– Вы в доме-то за Серегиным имуществом следите? Если этот вор даже простые телефоны ворует, то рядом с чем-то на самом деле дорогим его точно оставлять нельзя, – наставительно заявила она мне.

– Пока ничего не пропадало.

– Это только пока.

Петр Васильевич садился в машину с очень задумчивым видом.