Печать султана - Дженни Уайт

— Я рад, что с ней не случилось беды.

— Я был склонен осуждать Хамзу, узнав, что именно он отвез ее в Галату. Она лишь совсем недавно призналась мне. Хамза обещал ей рассказать родственникам о ее местонахождении. Однако не сделал этого. Прошлой ночью он сообщил мне, что его кучер убит. — Ходжа поднимает взгляд на Камиля: — Это тот самый человек, которого видел Джемаль?

— Да. Скорее всего он. Его звали Шимшек Девора. Янан-ханум держали в доме его матери. Предположительно Шимшек погиб в результате несчастного случая.

— Да упокоит его Аллах.

Некоторое время они молчат, мысли витают в облаках табачного дыма. За окном ссорятся птицы.

Наконец Исмаил-ходжа продолжает:

— Я пришел к убеждению, что Хамза говорил правду. Мой деверь, отец Янан, считает вполне возможным то, что Амин-эфенди планировал похищение моей племянницы из его дома при поддержке… ладно, это не наше дело. Амин-эфенди хотел отомстить всей семье, а если бы ему удалось жениться на Янан, то он был бы обеспечен на всю жизнь. Как видите, Хамза по-своему хотел защитить мою племянницу. Что же касается несчастных англичанок, сердце подсказывает мне, что не он убил их. Принимая во внимание то, что случилось с его сестрой, он должен хорошо относиться к женщинам.

— А что случилось с его сестрой?

— Бедная девушка. Дочь предателя не могла выйти замуж. Принять в семью такого человека означает навлечь на себя гнев властей. Она была очень привлекательна, и многие хорошие семейства интересовались ею, когда ее отец еще был кади. Сердце девушки принадлежало одному достойному юноше, а всем остальным она отказывала. Отец любил дочь до безумия и не заставлял выходить замуж, хотя и не одобрял ее выбор. Молодой человек происходил из купеческой семьи, пусть и достаточно богатой. После несчастья даже эта семья не захотела взять девушку в свой дом. И тогда она бросилась в наполненный водой ров крепости Алеппо.

Исмаил-ходжа делает еще одну глубокую затяжку из мундштука и, прежде чем продолжить, ждет, пока рассеется дым. Его плечи поникли, он явно устал.

— Не могу сказать вам, дорогой судья-эфенди, какое отношение все это имеет к смертям двух англичанок. Верно то, что после самоубийства сестры Хамза как-то зачерствел душой. Однако до убийцы ему далеко. Чтобы начать убивать, нужно долго копить в душе ненависть, зависть, честолюбие и жадность. А он ненавидел лишь самого себя.

Камиль ждет, сидя на стуле под огромным платаном на площади Бейязит, который поэт когда-то назвал «деревом праздности». За его спиной — стена университета и купола мечети. Двор и сад просматриваются через каменный портал. По площади проезжают повозки и экипажи, продавцы шербета и рогаликов с кунжутом расхваливают свой товар, носильщики продираются сквозь толпу, стучат копыта лошадей, бегают и толкаются ребятишки.

Среди моря тюрбанов и фесок Камиль замечает рыжие волосы Берни.

— Привет. Давно ждешь меня?

— Не очень. Рад тебя видеть. Садись, пожалуйста. Хочешь перекусить?

— Извини. Мне придется отказать тебе. Мой организм не принимает местный чай, да и кофе тоже. Ваши напитки густые, как смола. Не понимаю, как вы можете пить их в таких больших количествах. Только не обижайся, пожалуйста.

— Никаких обид. Согласен, напитки у нас довольно крепкие.

— Может быть, прогуляемся? Я не очень хорошо знаю этот район.

— Ты видел книжный рынок? Там поблизости есть неплохое заведение, где мы можем позавтракать.

Камиль ведет товарища через толпу к воротам возле мечети.

— Это место называется Ворота ложечников. — На вопрос Берни, почему оно так называется, у него нет ответа.

Они входят в тихий, залитый солнечным светом дворик. Каждая крошечная лавка доверху забита книгами и рукописями. Мимо пробегают приказчики с пакетами, которые нужно доставить заказчикам на дом. В центре растет платан. Под ним возле небольшого фонтана стоит скамья. Берни опускается на нее и обнимает руками спинку, примыкающую к стене старой постройки, увитой виноградом.

— Кайф, — бормочет он.

Камиль берет в руки кружку, прикованную к фонтану цепью.

— Попробуй настоящую родниковую воду.

Берни показывает на старинный каменный портал в дальнем конце дворика:

— Как называются эти ворота?

— Что? О, Ворота граверов.

— Ну конечно.

С кружкой в руке Камиль хмуро смотрит на портал.

— Ты выглядишь так, будто у тебя под жилеткой завелись термиты, старина Камиль.

Судья не может сдержать смеха.

— Какой ужас!

— Нет, правда. С тобой что-то происходит. Ты мне не нравишься сегодня. Может, поговорим?

— Произошло много событий, Берни, и я не могу толком в них разобраться.

— Например? — Берни убирает руку, чтобы Камиль присел рядом с ним на скамью.

— Арестован один человек.

— По обвинению в убийстве Мэри? Отлично. Кто же этот негодяй?

— Он также подозревается в убийстве Ханны.

— Ты шутишь? — Берни выпрямляется и поворачивается лицом к судье.

— Вовсе нет. — Он видит, как кровь прилила к лицу приятеля. — С тобой все в порядке?

— Да, конечно. Умираю от любопытства. Кто арестован?

— Журналист Хамза. Мой помощник, Мишель Севи, случайно оказался поблизости, когда Хамза ворвался в дом Исмаила-ходжи и угрожал ему. По всей видимости, Хамза признал свою вину.

— Мишель Севи, — медленно произносит Берни. — В чем же признался Хамза?

— Еще сегодня утром он все отрицал. Но на обратном пути из Шамейри я зашел в управление, и мне сказали, что арестованный признает себя виновным в убийстве Ханны и Мэри. Непонятно. Хочу вновь встретиться с ним после полудня и услышать признание из его собственных уст. В этом есть некая логика, — размышляет он. — В конце каждой цепи расследования присутствует Шамейри. Полагаю, все нити также ведут к Хамзе.

— Какая же связь?

— Иных доказательств, кроме признания, у нас нет. Вот в чем вся проблема. Есть некоторые совпадения. Хамза — дальний родственник Исмаила-ходжи. Несколько лет назад он, по-видимому, пользовался павильоном в саду ходжи для ночных встреч с некой иностранкой. Это происходило в то время, когда в пруду поблизости от усадьбы нашли тело Ханны Симмонс.

— Ты полагаешь, он встречался с Ханной?

— Кучер каждую неделю отвозил ее куда-то.

— Ты просто отличный детектив.

— Спасибо. Сибил-ханум предоставила мне очень ценную информацию.

— Подожди-ка. Сибил? Какое отношение она имеет к этому делу?