В погоне за удачей - Майкл Коннелли

— Мы целиком присоединяемся к вашему заявлению, — произнесла она, натянуто улыбаясь.

Этот обмен репликами отчасти разрядил общее напряжение, и Пирс ждал, что выступит еще кто-нибудь, но в комнате стояла тишина.

— М-м, тогда, по-видимому, придется рассказать о себе еще одну тайну, — вымолвил он. — Поскольку рано или поздно вы это узнаете.

— Ну так поделись и сэкономь наше время, — шутливо заметила Бичи.

Пирс явственно ощутил, как напряглись мышцы Чарли Кондона под его тысячедолларовым костюмом в ожидании услышать неизвестную ему новость.

— Дело в том... что у меня есть странная привычка носить на голове конский хвост. Это тоже может вызвать какие-то проблемы с инвестициями?

В первый момент тишина еще больше сгустилась, но на лице Годдара появилась веселая улыбка, и он расхохотался. За ним улыбнулась Бичи, а вскоре смеялись уже все присутствующие, включая Пирса, хотя для него это был довольно болезненный процесс. Напряжение окончательно рассеялось. Чарли даже хлопнул ладонью по столу, как бы подчеркивая остроту шутки, которая на самом деле была несоразмерна столь бурной реакции.

— Ладно, а теперь скажу я, — произнес Кондон. — Вы все, уважаемые, пришли, чтобы увидеть представление. Тогда как насчет того, чтобы спуститься в лабораторию и познакомиться с проектом, который, очень даже может быть, принесет этому шутнику Нобелевскую премию?

И, легко обхватив ладонями Пирса за шею, он сделал вид, что хочет придушить того. Пирс сразу перестал улыбаться и почувствовал, как заливается краской. И не столько из-за шутливого жеста Кондона, сколько из-за его бестактного замечания о нобелевском лауреатстве. Пирсу показались его слова очень неуместными и принижающими столь серьезную награду. А кроме того, он прекрасно понимал, что такое в принципе невозможно. Столь высокую премию никогда не вручат ученому из частной фирмы. Это идет вразрез с политическими интересами.

— Еще один момент перед тем, как спуститься вниз, — обратился Пирс к своим гостям. — Джейкоб, ты прихватил бланки протоколов о неразглашении?

— Да, они здесь, — отозвался адвокат. — Я чуть не забыл.

Он положил свой кейс на стол и раскрыл его.

— Это в самом деле так необходимо? — поинтересовался Кондон.

Данный эпизод был заранее включен в сценарий будущей пьесы. Пирс должен потребовать, чтобы Годдар и его помощница подписали договор о сохранении конфиденциальности еще до того, как посетят лабораторию и познакомятся с представленными результатами. А Кондон — как бы не соглашаться с начальником и говорить, что такое требование, мол, оскорбительно для предпринимателя масштаба Годдара. Но Пирс должен настаивать на своем и не отступать ни на шаг. Дескать, это его лаборатория, и он здесь определяет законы. И в конце концов внешне рутинная процедура должна быть выполнена.

— Таковы правила нашей лаборатории, — спокойно заметил Пирс. — И не думаю, что надо от них отступать. Только что Джастин говорила, как важно максимально застраховаться от всевозможных рисков. И если мы не...

— Мне думается, это абсолютно верная идея, — вмешался Годдар. — Фактически меня бы даже удивило, если бы нам не предложили подписать подобный договор.

При этих словах Кац положил перед Годдаром и Бичи по экземпляру договора, занимавшего две страницы. Вытащив из внутреннего кармана дорогую авторучку, он отвернул крышку и положил ее на стол рядом с бумагами.

— Это довольно стандартная форма, — сказал он. — Главное, что этим протоколом защищаются права частной собственности на все процессы, методики и формулы, имеющиеся в этой лаборатории. Все, что вы увидите и услышите во время показа, строго конфиденциально и ни в коем случае не может быть передано третьей стороне.

Годдар даже не подумал взглянуть в документ. Он предоставил это своему адвокату, которая добрых пять минут знакомилась с договором, дважды внимательно перечитав его Она занималась этим в абсолютной тишине, а в заключение так же молча взяла ручку и подписала протокол. После этого она передала авторучку Годдару, который подписал свой экземпляр.

Собрав подписанные листки, Кац убрал их в портфель. Все поднялись из-за стола и направились к выходу. Пирс пропустил всех вперед. Когда они уже подходили к лифту, Джейкоб Кац осторожно тронул его за руку, и они на несколько секунд задержались в коридоре.

— Как у тебя дела с Дженис, все в порядке? — шепотом спросил Кац.

— С кем?

— Дженис Лангуайзер. Она звонила тебе?

— Да. Все отлично. Благодарю за предисловие к заявкам. Все сделано очень грамотно.

— От меня что-нибудь еще нужно?

— Нет. Все нормально. Спасибо.

В это время подошел лифт, и все вошли в кабину.

— Ну что, Генри, нырнем в кроличью норку?[20]— пошутил Годдар.

— Именно туда, — ответил Пирс.

В этот момент он оглянулся и увидел Вернона, который продолжал стоять в коридоре и, похоже, находился позади Каца и Пирса, когда те беседовали между собой.

Это вызвало у Пирса раздражение, но он промолчал. Вер-нон последним вошел в лифт, сунул магнитную карту в щель на контрольной панели и нажал кнопку "П".

— "П" означает подвал, — объяснил Кондон гостям. — Если бы вместо этого мы обозначили его буквой "Л", то многие бы могли подумать, что это не лаборатория, а лобби, то есть вестибюль.

Он хохотнул, однако никто не поддержал его, поскольку информация была довольно пустая по своей сути. Но для Пирса это послужило сигналом, насколько нервничал его заместитель по финансам. Губы Пирса тронула слабая улыбка, которая не причинила ему особой боли. Кондон явно утратил уверенность перед результатами презентации, а вот он, напротив, укрепил ее. И по мере того как лифт двигался вниз, Пирс чувствовал, как эта уверенность возрастает. Теперь-то он будет выступать в привычных условиях и на своей площадке. Пусть внешний мир пребывает во тьме и беспорядке, в постоянных войнах и разрушениях. Сплошные картины хаоса и абсурда на темы Иеронима Босха. Женщины, продающие тела незнакомцам, которые сначала дают им приют, а затем становятся их полными хозяевами, жестоко избивают и даже, если надо, убивают. Совсем другое дело в лаборатории, где всегда царят покой и порядок. Этот порядок установил Пирс, поэтому здесь его настоящий мир.

У него не было никаких сомнений ни по поводу научных проблем, которые тут решались, ни по поводу своей роли в жизни лаборатории. Он был уверен, что уже в ближайший час резко изменит взгляды Мориса Годдара на окружающий мир. И тот поверит в него. Поверит, что его деньги будут вложены в проект, который перевернет мир. И он отдаст их без сомнений и даже с радостью. Вытащит ручку и спросит, где подписать. «Пожалуйста, где мне подписать?»

Гости выстроились тесным полукругом в центральном секторе лабораторного комплекса, а перед ними расположились Пирс и Ларраби. Для пятерых посетителей и работающих тут же сотрудников помещение было немного тесновато. Вводная часть уже завершилась, а вместе с ней и краткий экскурс по лабораториям. Настало время для представления самого проекта, и Пирс был к этому готов. Он чувствовал себя в форме. Он никогда не любил выступать на публике, но рассказывать о своем проекте в привычных условиях лаборатории, где этот проект родился, было куда легче, чем с трибуны симпозиума по новым технологиям или кафедры университета.