Пасынки безмолвия - Андрей Фролов

Дионисий, переживающий происходящее куда острее, нежели в начале дня, двигался впереди. В центре группы разместился сам Селиванов и следопыт, все еще измотанная, но накачавшая себя энергетиками. В глазах женщины блуждала рассеянность, зрачки превратились в булавочные головки, а пальцы подрагивали. Но Клеоника продолжала исправно отрабатывать жалованье, выискивая свежий след. Федот, также стараясь не выказывать слабости, замыкал отряд.

К Капители направились кратчайшим из возможных маршрутов – через ажурные невесомые мосты Беседки, подвешенные над пропастью между высотными Мачтами комплекса. Сейчас парящие в воздухе сверкающие тоннели, обыкновенно заполненные суетливыми людскими потоками, были пусты. Сквозь их хрустальные стены Артемидий озабочено наблюдал, как в небе вокруг «Голиафа» собирается целая флотилия летательных аппаратов, принадлежащих Министерству Катастроф и военным.

Вздохнув и попытавшись отстраниться от гнета предчувствий, Селиванов дал приказ пересекать мост. Если за ближайшие полчаса его ловчие не совладают с террористами, тихо исправив допущенные ошибки и обезвредив пришельцев, в дело вступят бесхитростные армейцы. Тогда, разумеется, никакого триумфа, прямых эфиров или почитания толпы. Тогда корпатрицианта ждут освистание, порицание СМИ, штрафы и, возможно, понижение по службе…

Однако едва юный ликтор первым вошел в переброшенный между башнями мост, Клеоника вдруг вскинула руку. Застыла на месте, скрючившись, будто чем-то подавилась. А затем активировала канал связи, доступный только членам корпатрициантского звена:

«Стоп! Деструктивное влияние немыслимых объемов, – отчиталась она, сейчас больше похожая на маленькую девочку, среди ночи вырвавшуюся из объятий страшной феи для взрослых. – Ощущаю присутствие».

«Террористы?» – Артемидий был озадачен, приникая к прицелу автомата, но не наблюдая противников.

Деструктивное воздействие, оказываемое гремящей по всему Куполу музыкой, было сложно переоценить. Но почему следопыт упомянула о нем только сейчас? И кого именно ощущала впереди?

«Ответ отрицательный, – с опаской протранслировала Клеоника, заставив ликторов настороженно переглянуться. – Трудности объяснения. Ожидание гибельного. Испытываю подозрения, что…»

В этот момент мост, соединяющий башенку Капители и более массивную конструкцию Медострунной Гавани, лопнул миллиардами сверкающих осколков. Дионисий рванулся назад, закрываясь руками. В последний миг рухнул на пол эркера, только чудом не обрушившись вниз в облаке перемолотого взрывчаткой стекла.

С хрустом, грохотом и перезвоном остатки переходного тоннеля устремились на крыши нижних террас «Голиафа». Федот застонал, Артемидий побледнел. Если бы следопыт не остановила их в последнюю секунду, группу награждения ждала бы поистине страшная участь…

На командных частотах запестрели сбивчивые требования описать произошедшее. Армейские чины волновались, перебивали друг друга, шипели раздражением и злостью. Несколько юрких военных зондов, парящих вокруг Мачт, тут же устремились к месту взрыва, снимая его последствия на камеры.

Селиванов, ограничившись сухим докладом, отвел отряд обратно в Гавань. Он был испуган, подавлен и шокирован. Ловушка, устроенная примитивным нелюдем, едва не стоила жизней четверым высокопоставленным гражданам Новосибирска.

Федот, не дожидаясь распоряжений командира, принялся вызывать воздушный транспорт. Клеоника устало опустилась на пол. Следопыт сняла шлем, растирая виски, как это делают, чтобы избавиться от подступающей головной боли. Дионисий, еще не до конца поверивший, что уцелел, прислонился к декоративной колонне – молодого ликтора сотрясала дрожь.

Артемидий приказал себе сосредоточиться.

Опередить скуднодухих и устроить засаду в штабе Лотереи не удалось. Пустышечники и заложники все же успели прорваться в главную башню Игры Равновесия, отрезав пути преследования и наверняка забаррикадировавшись.

Но Селиванов все равно настигнет нечестивцев. Настигнет и покарает, даже если в процессе придется пострадать его близкому товарищу и коллеге! Несмотря на последствия, корпатрициант сделает все, чтобы его торжество, еще недавно такой желанное и близкое, не обернулось позором и сокрушительным поражением.

«Одним из самых сенсационных, не побоюсь этого слова, животных, когда-то проживавших на Земле, был, безусловно, дельфин. Научные эксперименты не только неоднократно подтвердили существование полноценного дельфиньего языка, но и выявили множественные проявления социализированного общества. В частности, присвоение детенышам имени сразу после рождения, высокую обучаемость и развитый интеллект. Или использование орудий охоты, как, например, надевание на нос дельфина одного из представителей группы морских губок для защиты от ядовитых шипов Synanceia Verrucosa, на которую эти млекопитающие часто охотились».

«Социализация высших млекопитающих и иных живых организмов»,

д. б.н., академик РАН,

ректор Российско-Европейского Университета систематики и экологии животных СО РАН

Эльдар Котляков,

2064 год

Силы покидали Сороку, словно кисель из треснувшей банки. Медленно, но неотвратимо.

Энергии, столь необходимой на финальном этапе их сумасбродной авантюры, не хватало даже на то, чтобы поднять руку с оружием или ответить на вопрос егеря. Не помогало даже незримое присутствие отца – его несуществующего спутника, морально-этического советчика, дававшего волю к жизни. Организм и сознание больше не подхлестывались ни напряжением погони, ни близостью смерти, от которой он так успешно скрывался в течение всего дня…

Немало сил Сорока потратил и на переноску раненого инженера.

Погремушка, превратившаяся в злющую бестию, приказала бросить Петра еще в зале с акустическими системами. Но парень не сумел. Не обнаружил в себе хладнокровия, с которым бы смог оставить застекольщика умирать в луже крови. А потому взвалил молчуна на плечо. И понес. Вместе с двумя рюкзаками, еще час назад казавшимися такими неудобными и неподъемными.

Еще до того, как беглецы пересекли стеклянную трубу моста, Сороке стало все равно. Отрешенный, погруженный в собственные мысли, он пыхтел, обливался потом, но тащил свою ношу, отказываясь признавать неизбежность конца.

Оператор буровой техники выглядел неважно. Плохо он выглядел, чего уж тут лукавить… Бессвязно хрипел, все порываясь разодрать рубаху на груди, ронял сочащийся алым платок. Изо рта его беспрестанно текла красная струйка, то затихающая, то усиливающаяся. Нелюдь перестал соображать. Взгляд стал стеклянным, глаза то и дело закрывались. Логос Петра – так его называли парниковые – теперь напоминал радиоприемник, настроенный на пустую частоту.

Яна, заметив благородство напарника, комментировать геройство отказалась. Лишь выругалась сквозь зубы, предоставив Сороке самому решать надуманную проблему. И устремилась вперед с целенаправленностью бурового комбайна, держась начеку, словно волчица, пересекающая чужой и опасный участок леса.