Измена. Месть подают холодной - Рита Ардея

Райден не ошибся: небо усыпано звёздами, воздух морозен и невероятно свеж. Рай сажает Ингвара себе на плечи, и мы вместе бредём на самый верх башни. Лисса остаётся помогать Веспуле с подготовкой ритуала.

Перед нами лежит бескрайнее небо. Опасливо кошусь на огромное приспособление с зеркалами и огромными линзами. Представляю, сколько учёных и магов участвовали в его создании, и мне не по себе, а вот Ингвар в полном восторге.

— Думаю, он был создан специально для тебя, — усмехается Рай.

— Почему?

— Видишь ли, настройки этого телескопа осуществляется через расширение и сужение металла, что двигает линзы. Для этого мы используем кристаллы, заряженные огненной и ледяной магией. Тебе же они не понадобятся. Когда ты научишься регулировать свою силу, то сможешь своими руками настраивать телескоп точнее, чем любой астроном в Академии.

Я опускаюсь на диванчик и прикрываю глаза. Не знаю, как остальные, а меня две бессонные ночи подряд совершенно сморили. Не замечаю, как под мирную беседу Райдена и Ингвара на меня нападает дремота. Мои мальчики тут же понижают голоса, понимая, что мне надо отдохнуть. Мне предстоит ещё долго оправляться от последствий отравления огнём.

— Видишь, вот там шестая звезда? На самой макушке неба. До полуночи она всегда указывает на восток, а после — на запад, потому по ней можно ориентироваться.

— Да, это созвездие осы? И звезда эта…

— Веспула. Путеводная звезда, что укажет дорогу заблудшему. Нашу Весс так назвала сама махарани.

— А рядом есть созвездие козы?

Они тихонько смеются.

— Давай поищем.

Мне хочется улыбнуться, но сон не отпускает. Тихонько трещат шестерёнки в механизме огромного телескопа.

— Дядя Рай, — вдруг серьёзным голосом говорит мой сын. — А ты маму любишь?

— Да, — просто отвечает мой дракон, но я чувствую лёгкое напряжение в его голосе.

— Это хорошо. Она радая такая. Дома ей всегда было грустно. Только… ты не заставляй её грустить, как папа, ладно?

— Я тебе клянусь, Ингвар.

— Всеми-всеми звёздами?

— Всеми-всеми.

Ледяные драконы не плачут. И всё же сквозь сон я чувствую, как сбегает по щеке и падает на плечо одинокая слезинка.

Вскоре я просыпаюсь от нежного прикосновения к щеке. Глаза Райдена чуть сверкают в лунном свете.

— Полночь близится, — говорит он. — Веспула ждёт нас в саду.

Киваю и поднимаюсь с дивана. Тело замлело от неподвижной позы. Я потягиваюсь и смотрю на Ингвара, который не совсем понимает, что происходит. Глаза у него сонные, но сегодня мне снова приходится нарушить его режим.

Сад погружён в ночную тишину. Нервно поправляю меховой воротник Ингвара, прежде чем вслед за Райденом вступить на открытую площадку, сделанную, похоже, как раз для проведения магических обрядов. Моя фантазия нарисовала всякое, но на деле мы видим лишь скучающе сидящую на камни Лисанну и Веспулу, которая возится с травами возле большой каменной чаши. На краю чаши я сразу замечаю кинжал и поджимаю губы.

— Подобная магия всегда замешана на крови, — поясняет Веспула, не отрываясь от своего занятия.

Порой мне кажется, что глаза у неё и на макушке, и на затылке, и даже на пятках, и обзор у неё всесторонний, как у голубя. Веспула бросает ещё несколько стеблей в чашу, и оттуда поднимается густой красновато-лиловый дымок, хотя огня под чашей нет.

Думаю, что Ингвар сейчас побежит прятаться под моим крылом, но он уже засовывает любопытный носик в чашу.

— Ух ты! А что это?

— Твоё лекарство, котик, — ласково отвечает Весс.

— Мне надо всё это выпить? — в ужасе спрашивает сын.

— Лопнешь, — страшным голосом произносит Лисанна, но неловко хихикает под моим строгим взглядом. — Ой, пошутить уже нельзя! Иногда ты такая зануда.

— Вилле, Ингвар ещё мал и незрел в магическом плане, потому ты должна помочь ему в исполнении ритуала, — говорит Веспула и выразительно смотрит на кривой кинжал.

— Я не мал! И не незрел! — протестует мой храбрый маленький дракон.

— Разумеется, киваю я, обхватывая его за плечи. — И сможешь сам порезать себе ладонь?

— Ой. А зачем её резать?

Взгляд непривычных разных глаз становится испуганным. Он уже не рад, что вызвался быть немалым и зрелым. Я ласково улыбаюсь.

— Иногда нужно потерпеть небольшую боль, чтобы потом не болеть. Ты же у меня сильный и смелый?

— Ничего не бойся, — добавляет Райден. — Смотри.

Он первый берёт кинжал, заносит его над раскрытой ладонью и оставляет порез наискосок. Кровь бежит из довольно глубокой раны, падая в чашу. Цвет дымка меняется на серебристо-синий.

Ингвар хмурится, а затем решительно кивает.

— Я такой же смелый, как дядя Рай!

Он вытягивает ладошку над чашей. Несмотря на осознание важности этого ритуала, мне тяжело заставить себя нанести рану Ингвару. Мои пальцы чуть дрожат, но я даю себе мысленный пинок, и алый порез расчёркивает его ладонь быстро и ровно. Словно и не было моих внутренних терзаний.

Дымок разделяется на два: оранжево-красный и белый. Они будто танцуют танец двух стихий, то пытаясь соединиться в один, то разделяясь по разные стороны чаши, как разнозарядные магниты.

Веспула хватает их обоих за запястья и прижимает порезанные ладони к краям чаши. Глаза у Ингвара сейчас размером с луну каждый, но стоит ему взглянуть на спокойного Райдена, который даже улыбается, как сын коротко выдыхает и берёт себя в руки. Мой маленький дракон не лыком шит.

Веспула бормочет что-то на древнедраконьем, кажется, я даже могу понять отдельные слова. Дымок продолжает куриться, завиваясь завихрениями и меняя оттенки. Наконец, его становится так много, что он закрывает Ингвара плотной завесой. Я хочу кинуться к сыну, но боюсь прервать ход ритуала.

Когда Веспула замолкает и дым рассеивается, Райден и Ингвар стоят друг напротив друга и с удивлением разглядывают совершенно целые ладони, на которых не осталось и шрама. Светлые волосы Ингвара, которые раньше отливали золотом, сейчас больше всего напоминают его чешую: в них в равной степени перемешаны как золотые, так и серебристо-платиновые прядки.

— Ты в порядке, малыш? — спрашиваю я. Он сонно кивает.

— Да, мама. Только спать хочу.

Райден подхватывает его на руки. Притихшей компанией мы идём в сторону Академии.

— Видишь, как здорово! — радуется Веспула. — Тебе за два дня сделали совершенно нового ребёнка. Был златовласый да златоглазый, а стал, ну настоящая химера!

С прищуром кошусь на Весс. Иногда у неё вызывают энтузиазм совершенно непонятные обывателю вещи.

— Всё прошло, как было задумано? — спрашиваю я. — Он будет в порядке?

— Завтра убедимся, — пожимает она плечами. — А сейчас ему нужен отдых.

Уже на подходе к Академии мы слышим хлопанье крыльев. Лисанна указывает пальцем на тёмный силуэт.

— Грифон, — заявляет она уверенно. И не ошибается.