Черный рыцарь - Тереза Медейрос

Толпа аплодисментами приветствовала трогательное зрелище. Мортимер отметил это единение премилой балладой. Когда глаза менестреля встретились с глазами Гарета, между ними возникло какое-то загадочное взаимопонимание. Светлая голова Мортимера, незаметно для других, наклонилась в согласии.

Блэйн появился позади Гарета, как вредный, проказливый мальчишка.

— Не каждый день наши пресытившиеся души являются свидетелями таких нежных родственных чувств. Трогательно, не правда ли?

— Поразительно, — ответил Гарет.

— Дорогой, дорогой папа, — ворковала Ровена. — Я молюсь, чтобы ты простил меня за мою выходку. Я была расстроена и буквально вне себя. — Она разгладила его тунику и достала из своего лифа кусочек кремового шелка, чтобы вытереть его слезы. — Подумав о своих действиях, я ужаснулась их несправедливости. Я — твое дитя. Не мне судить тебя. Скажи, что ты простишь меня. Я умру, если ты этого не сделаешь.

Фордайс счастливо икнул и похлопал ее по спине.

— Ну, ну, девочка, ты знаешь, что я никогда не мог долго сердиться на тебя. Мы вместе, и с нами — бутылка вина. — Он нахмурился, озадаченный, обнаружив, что бутыль почти пуста. Потом вытер лоб куском материи, который Ровена дала ему. — Самое главное, дитя мое, твой добрый рыцарь предложил мне поддержку и свое общество на этом пасхальном празднике.

Фордайс улыбнулся Гарету. Не обращая внимания на хмурый вид Гарета, Ровена обхватила рукой шею отца.

— Будь осторожен, папа. Его поддержка — это роза с ядовитыми шипами, которой следует остерегаться больше, чем враждебности других людей.

Фордайс взмахнул подобием платка в сторону Гарета.

— Я всегда любил этого парня. Учил его, как кидать кости в игре. Да.

— Мне следовало бы знать об этом раньше, — мягко сказала Ровена.

Гарет нахмурился. Его взгляд не отрывался от кусочка шелка, которым Фордайс махал перед его носом. Он молча потянулся за ним. И в тот же самый момент блестящий шелк привлек внимание и Фордайса. Он пригляделся к нему, разглаживая благоговейными пальцами.С кривой улыбкой Фордайс уронил кусочек ткани на голову Ровены.

— Смотри: этот чепчик выглядит так же чудесно на твоих маленьких локонах теперь, как и в тот день, когда Данла сшила его для тебя. — Прежде чем Гарет успел остановить его, он поднял к ее лицу свой кубок, чтобы она посмотрелась в него, как в зеркало.

Гарет наблюдал через ее плечо, как взгляд Ровены медленно обратился к своему отражению. Она недоуменно дотронулась пальцем до полированного серебра. Светлые волосы. Голубые глаза, припухшие от плача. Смешной кусочек ткани на голове. Кубок отразил все с щемящей ясностью, сведя ее лицом к лицу с дочерью Илэйн де Креси. Гарет задержал дыхание, ожидая, что она выплеснет содержимое кубка ему в лицо.

Ровена подавила истерический смех, глядя на свое отражение.

— О боже. По крайней мере, он не закопал меня в саду.

Гарету хотелось немедленно взять ее на руки, но он знал, что не смеет оставлять Фордайса идти одного дальше по темным тропинкам его пробудившейся наконец памяти. Такая возможность может не представиться вновь. Если он сможет очистить имя де Креси, чтобы иметь право дать его Ровене как своей жене, у него впереди будет еще много лет, чтобы выпросить у нее прощение за свое молчание о том, что он знал.

Блэйн в нетерпении затопал ногами, услышав, как пальцы Мортимера понеслись по струнам в бесшабашном ритме.

— Пойдемте, миледи. Если ваш отец не возражает мы отпразднуем это воссоединение танцем.

Гарет схватил Ровену и буквально сунул ее в руки Блэйна. Она была мягкая и безвольная, как тряпичная кукла.

— Ее отец и я еще не закончили наши дела. Забирай ее.

Блэйн злорадно усмехнулся:

— С радостью.

Когда Блэйн увлекал Ровену в танце, на ее лице сияла улыбка. Гарет опустился в кресло, поглаживая бороду и раздумывая о том, чего же ожидать от нее теперь.

Линдсей Фордайс рассеянно похлопывал себя по коленям, как бы удивленный тем, что Ровена больше не сидит на них. Его взгляд следовал за Ровеной, жадно отыскивая ее среди танцующих. Гарет наблюдал за лицом этого человека с чувством, похожим на жалость.

В танце Ровены ощущалась примитивная грация, дразнящий намек на существо с торфяников, кем она и была. Кулаки Гарета сжались, когда Блэйн прижал свои губы к ее шее. Его напряжение не исчезло и после скромного взгляда, который Ровена обратила к Блэйну, когда они снова сошлись лицом к лицу в танце.

Фордайс дрожащей рукой поднял полный кубок к губам.

— Она напоминает мне ее мать.

Гарет затаил дыхание, не смея двинуться. Сначала он даже подумал, что эта вероломная мысль слетела невзначай с его собственных губ. Фордайс задумчиво кивал в такт музыке.

— Все еще напоминает? — спросил Гарет с притворным безразличием. О том, чего ему это стоило, можно было судить по подергиванию щеки.

Ровена и Блэйн шли сквозь толпу танцующих рука об руку, продвигаясь по направлению к арке лестницы.

— Моя Алтея никогда не наказывала Ровену. Ее адская деликатность не позволяла мне любить ее так, как я мог бы.

— Алтея? — глупо повторил Гарет, видя, как его планы рушатся на глазах.

Блэйн уводил Ровену в тень под лестницей. Они, кажется, спорили. Ровена взглянула в их сторону с мольбой в глазах.

Фордайс бессвязно продолжал:

— Да, моя дорогая жена была очень болезненной с самого начала. Это требовало от меня жертв. Я ограждал ее от сквозняков и всегда советовал ей стирать только при ярком солнце. Я давал ей несколько месяцев передышки между сыновьями и искал в это время у других удовлетворения тех потребностей, на которые обречен мужчина.

Гарету становилось тошно от всего этого.

— Ну, а Ровена не болела ни одного дня в своей жизни. Она могла бы выдержать внимание самого похотливого рыцаря. — Он, хитро подмигнув, толкнул Гарета локтем.

Ровена забросила свои изящные руки за шею Блэйна и притянула его к себе для поцелуя. Гарет встал, оттолкнув кресло с такой силой, что оно едва не перевернулось.

Увидев, куда Гарет направился, Мортимер резко прервал мелодию, которую наигрывал. Барабаны замолкли. Танцующие заспотыкались, вынужденные внезапно остановиться.

Менестрель склонил голову. На гладких волосах сверкали блики. С особой утонченностью и грацией его длинные пальцы нежно перебирали натянутые струны, извлекая из них первые томительные звуки баллады, которую все слышали до этого лишь однажды.

Гарет замер на месте. Отбросив назад свои длинные волосы, Мортимер возвысил голос до сладкого тенора, звучащего той невинностью, которую он утратил, будучи еще мальчишкой, в руках самого доверенного рыцаря его отца:

Илэйн наша прекрасная