Тьма - Глен Кук

Мой телохранитель сидел рядом со своей мамочкой, кормившей его пакостной хренью, которую нюень бао почему-то считают едой.

Проскользнув мимо них, я поднырнул под рваное одеяло и залез в логовище Одноглазого. Вонища там стояла страшенная. Уж не знаю, кого он собирался дурачить: ни у одного нормального человека не могло возникнуть сомнения относительно назначения этого густого сусла. Надо полагать, пойло из него выйдет такое же вонючее. Одноглазый побросал в свой жбан решительно все, что могло быть подвергнуто брожению. Копченый лежал на походной койке, изготовленной Лофтусом и его братьями по заказу Одноглазого, коматозный колдунишка располагал лучшей кроватью во всей провинции. Я пристроился на стуле, размышляя: можно ли будет и вовсе обойтись без него. В конце концов я решил, что опыты подождут. В настоящий момент предпочтение следовало отдать надежности. Однако, мне следует вытащить его из этой дыры. При первой возможности я тихонько перетащу Копченого к Костоправу, то-то у него радости будет – полные штаны. В первую очередь я нашел Дрему: парнишка все еще дожидался Бонх До Трана в его городском доме. Последовав за Траном на болота, я приметил, что старик встревожен. Почему – я не понимал. До храма ему было еще ехать и ехать, а тем временем стан моей Сари округлялся прямо на глазах.

Не прошло и недели с тех пор, как я видел ее в последний раз, а живот ее увеличился более чем заметно. Я припомнил шуточки, которые взрослые отпускали в адрес беременных женщин, когда я был еще мальчишкой. Теперь они уже не казались мне такими смешными.

Я очень хотел быть рядом с ней, хотя и сознавал, что в моем присутствии нет никакой нужды. Каждый день во всем мире женщины рожают детей и прекрасно обходятся безо всякой помощи со стороны отцов. В такие моменты они все заодно, а мужиков и близко к себе не подпускают. Я снова выбрал минутку, когда Сари оставалась одна, и попытался материализоваться прямо перед ней. И снова мне удалось лишь напугать ее.

– Скоро ты узнаешь правду, – попытался сказать я, но в итоге только переполошил ласточек на стрехах. Но я мог проявить терпение, ибо теперь вел игру сам. Дядюшка Дой и матушка Гота понятия не имели о том, что было известно мне. Я решил навестить Радишу.

С первого взгляда мне стало ясно, что она сожалеет о своем решении послать Корди Мотера приглядеть за нами, этакими безобразниками. Без своей любимой игрушки она превратилась в несносную старую каргу. Что не прошло незамеченным. Неплохо, когда жрецы ко всему присматриваются и по любому поводу имеют свое суждение.

Правда, мне работенки прибавилось: теперь не мешало присматривать и за святошами. Надо будет переговорить на сей счет с Костоправом: вдруг он сумеет использовать ситуацию в своих интересах. Больше я в Таглиосе ничего интересного не увидел. Теперь все, от мала до велика, знали о победе на Чарандапраше. И решительно все, независимо от касты, веры и общественного положения, как сторонники Черного Отряда так и его ненавистники, не сомневались в скором падении Вершины. Никто не выказывал ни малейшего страха перед Хозяином Теней. Похоже, в Таглиос возвращались добрые старые времена: времена мира, заговоров и ударов в спину. На мой взгляд, этот настрой появился несколько преждевременно.

Я повернул на юг, выискивая Корди Мотера. Сдается мне, Корди его поручение пришлось не по сердцу, и он не слишком-то рвался его выполнить. Его отряд еще не добрался до Чарандапраша. Я не стал выяснять почему: не иначе, как ребята ждали хорошей погоды.

Если уж Мотер не стремился на фронт, то о его спутниках и говорить нечего, к тому же они считали, что война уже выиграна.

А коли так, зачем им соваться туда, где люди все еще продолжают убивать друг друга. Этак ведь и пораниться недолго. Не говоря уж о холоде, варварски примитивных условиях жизни, отсутствии развлечений и изысканной кухни…

Я вернулся к холодному, орошаемому кровью массиву Данда-Преш и взмыл над горами как можно выше, стараясь обнаружить признаки Могабы, Гоблина, форвалаки или Душелова. Копченый не мог или не хотел обнаружить никого из них, хотя примерное местоположение Душелова можно было определить по множеству ворон. Она оставалась на том самом месте, где встречалась со Стариком. Подвести Копченого ко Вратам Теней ближе, чем раньше, мне не удалось. Но то, что я увидел, заставило меня выругаться. Почти вся Старая Дивизия Костоправа была рассредоточена среди лощин и утесов между Вершиной и Вратами Теней. Солдаты перерезали дорогу на юг, в Хатовар. Некоторые из этих обалдуев мало того, что расположились чуть ли не у самых Врат, но еще и затеяли обстреливать противоположную сторону. Почти беспрерывно: в каждый момент по направлению к Вратам летело несколько шаров.

Интересно, знает ли Старик, чем они тут занимаются? Дурнее этого ничего и придумать нельзя. Один-единственный неверно пущенный шар может разрушить Врата.

Я вернулся в цитадель и принялся блуждать по темным, запутанным коридорам. Памятуя о том, сколь велик страх Длиннотени перед Тенями, следовало ожидать, что он попытается постоянно поддерживать во всех внутренних помещениях яркий свет. Однако, для этого не хватило бы никаких ресурсов, что, очевидно, понял и Хозяин Теней. А потому предпочитал отсиживаться в светлых хрустальных покоях, а по Вершине перемещался лишь в случае крайней необходимости. Редко, но метко: уж тогда-то света хватало.

Ревун, Нарайян и Дщерь Ночи разгуливали по крепости совершенно свободно. Они ничего не боялись и даже не сторонились темных углов. Девочка относилась к страхам Длиннотени с нескрываемым презрением. Возможно, потому, что ни она, ни Нарайяи полностью не представляли себе, что способны натворить питомцы Хозяина Теней. Впрочем, полностью этого не представляли себе и мы.

Госпожа развернула походную мастерскую по подзарядке использованных бамбуковых шестов. Она была уверена, что они нам потребуются. Я боялся, что она права.

* * *

Камень сотрясает дрожь. Вечность глумливо пожирает собственный хвост. Пиршество стужи близится к завершению. Даже смерть не ведает покоя. Стены кровоточат.

В серой крепости царит мгла, и в этой мгле трудно различить сочащиеся из трещин в камне капли венозной крови. Капли, поблескивающие в поднимающемся из бездны свете. Вокруг каждой капли алчно витают маленькие Тени. И за всем этим наблюдает одна-единственная ворона.

Крепость уже начала наполняться извергнутым бездной туманом. Клубы его заволокли половину кренящегося трона. Трона, накренившегося еще сильнее. Кажется, что сидящий на нем человек, не будь он намертво приколот к престолу, соскользнул бы в туман.

Трон наклоняется снова, дальше – еще на одну миллионную долю дюйма. Восседающий издает стон. Его слепые глаза трепещут. Каркает ворона: одна-единственная ворона.

Молчания нет. Камень порушен.

Где есть хотя бы щель, там появляется и жизнь. Свет всегда пробьет себе путь.

Когда я рассказал Старику про ребят, стреляющих огненными шарами по Вратам Теней, он помрачнел.