Фолклендский коммандо - Хью Макманнерс

мы сидели на холоде летной палубы «Интрепида», ожидая отправки к «Сэру Ланселоту», пришла почта. Мы все получили письма, кроме Деса, который уже давно их не получал и был сыт этим по горло. Мы читали ему отрывки из своих, чтобы подбодрить. Потом кто-то вручил ему толстый конверт долгожданное письмо от жены. Он выразил надежду, что мы не будем возражать, если он прочтет его один, и перешел на другую сторону переполненной палубы. Мы подозревали, что дела у Деса и его жены идут не очень хорошо.

Затишье в воздушной кампании аргентинцев оказалось временным. 8-го июня был очень плохой день для флота, который находился на рейде, а теперь встал на стоянку. Наша поездка была отложена до позднего вечера, а когда мы наконец отправились на десантном катере, нас прижали на открытой воде. Противник провел еще два налета. Десантный катер не мог ничего сделать, кроме как уворачиваться, пока они не закончились.

После полутора часов в холодном десантном катере мы подошли к «Сэру Ланселоту», который валяло на довольно жесткой зыби. У поручней стояли только китайские матросы, которые не говорили по-английски, поэтому был вызван «белый человек» — кормовая рампа был сломана и не могла опуститься, чтобы дать возможность попасть сразу в трюм. Нам пришлось карабкаться по веревочной сетке на верхнюю палубу, а потом затаскивать тяжелые «бергены» наверх концами.

Я направился в кают-компанию «Сэра Ланселота», чтобы найти командира эскадрона SAS Юэна Хьюстона. День клонился к вечеру, и вечерние приказы SAS, известные как «молитва», проходили в их импровизированном офисе, с картами по стенам и пепельницами, полными окурков сигар. Я пропустил большую часть, но они все повторили.

«Сэр Ланселот» был неподвижной мишенью и в него действительно попала аргентинская «железная» бомба. Как и все корабли вспомогательного флота, он пережил много воздушных атак, пережил бомбежки и обстрелы артиллерии.

К счастью, бомба не взорвалась, но нанесла значительные повреждения, которые при менее экстремальных обстоятельствах потребовали бы немедленного и серьезного ремонта. Бомба была сброшена с очень малой высоты и попала в левый борт «Сэра Ланселота» в верхней части его надстройки. Вес и инерция позволили ей пройти по диагонали вниз, через центр корабля, выйдя с другого борта, чуть выше ватерлинии.

Пробоина была большой, шириной с бомбу, неровная траектория проходила через стены, оборудование и стальные переборки. Если смотреть с палубы корабля, можно было увидеть все, вплоть до неспокойных серых вод внизу на другой стороне. Из обычно темных нижних отсеков было видно небо. «Сэр Ланселот» был возвращен в бой с минимальной задержкой; обломки арматуры и поверхности переборок просто вырвали и сложили на верхней палубе. Главный проход через корабль, «Бирманская дорога» и весь главный камбуз, с его неподвижными столами и пластиковыми стульями, были на пару дюймов залиты грязной морской водой. Было очень холодно и все надели пуховые жилеты и куртки. Те, кому повезло, обулись в резиновые сапоги.

Дыра, образовавшаяся от попадания бомбы, была использована для организации дополнительного прохода по кораблю. Трапы и веревочные лестницы были пропущены к следующей палубе через отверстия, самые большие пробоины были прикрыты трапами из деревянных досок.

Я забросил свое снаряжение и рюкзак в каюту, которая выглядела избежавшей повреждений, так как находилась сбоку от пробоины. Панели из композита на переборках были повреждены и потрескались. Когда стемнело, я оценил повреждения — яркая, будто призывающая оборотней, луна сияла как через дуршлаг с отверстиями в десятипенсовую монету, проделанными 20-мм пушкой «Скайхока». Ветер свистел, чересчур хорошо проветривая каюту.

Я поднялся в кают-компанию на корме корабля, где увидел несколько дружелюбных бородатых лиц, ухмылявшихся мне из-под длинных волос. К этому моменту мы все уже выглядели как бандиты, и было просто неразумно царапать лица бритвами. Китайский парикмахер был слишком занят войной, чтобы заниматься стрижкой. Некоторые из нас больше похожие на выживших на рок-фестивале в Ньюборте, чем на выпускников Сандхерста, прибыли прямиком с таких заданий, на которых невоенный внешний вид был преимуществом.

Еще один старый друг, капитан Роджер Дикки, ждал в кают-компании. Десять лет назад мы были в Сандхерсте в одном взводе и с тех пор наши пути не пересекались. Роджер был экспертом Королевской артиллерии по противовоздушной обороне, отвечал за контингент, работающий с переносными зенитными ракетными комплексами. Когда корабль разбомбили, он потерял все, кроме той одежды, что была на нем. Он был одет в характерные белые кеды и голубую рубашку из набора для спасенных после кораблекрушения. Его широкая улыбка не стала меньше, несмотря на весь этот бардак.

Во время воздушного налета Роджер всегда находился на палубе, чтобы организовывать своих наводчиков ракет и пулеметчиков. Он был полон решимости сделать эффектную фотографию реактивного самолета, мчащегося в 20 футах (прим. 6 м) над волнами потенциально призовую фотографию. Возможность предоставлялась ему не единожды, но каждый раз, как он мне признался, он совершенно забывал про свою камеру.

Китайский персонал, втянутый в войну, с которой они имели очень мало общего, был смущен и далеко не счастлив. Они угрюмо бродили по своему разрушенному кораблю, как азиатские Мишленовские Человечки, одетые в большие оранжевые спасательные жилеты, стальные шлемы и противоожоговые капюшоны поверх всей своей одежды.

Офицеры Королевского вспомогательного флота тоже были не в восторге. И они, и китайская команда, были наняты по контракту и им хорошо заплатили за сомнительную привилегию находиться на «Аллее бомб». Тем не менее, они громко жаловались, что им приходится так подолгу оставаться в таком опасном месте, и спрашивали, почему сухопутные войска задерживают наступление на Стэнли. Они понятия не имели об огромном количестве техники и припасов — в частности, артиллерийских снарядов, которые должны быть доставлены на позиции, прежде чем начнется последний штурм. Честно говоря, Королевский военно-морской флот тоже не всегда это понимал, так что горькие разговоры, которые я слышал в этой кают-компании, хотя и разочаровывали, но были предсказуемы. Кроме того, находясь на борту корабля даже так сильно поврежденного они не могли себе представить ужасные условия, в которых жили войска на берегу. Если бы они это сделали, то поняли бы, что никто не задерживается ни на секунду дольше, чем это нужно.

Офицеры КВФ особенно язвительно отзывались о том, как с «Фирлесса» руководили размещением кораблей во время налетов, чувствуя, что их ставят в неоправданно уязвимые позиции. На самом деле, было совершенно ясно, что конвойные суда КВМФ, «голкиперы» ПВО, находились в наиболее уязвимом положении из всех и в результате пострадали больше всего. Конечно, если у вас для защиты есть только несколько пулеметов и ракет «Блоу пайп»,