За борт! - Клайв Касслер

Никто не обращал внимания на двух человек, удобно устроившихся в кабине грузовика, который стоял на площадке для разгрузки около здания НПМА. Дешевая пластиковая сменяемая надпись на двери кабины со стороны пассажира рекламировала „Водопроводные трубы Гаса Мура“. За кабиной, в кузове, в беспорядке лежали инструменты и несколько медных труб разной длины. Комбинезоны у обоих были перемазаны грязью и пылью, и не брились эти двое дня три или четыре. Единственной странностью были их глаза. Оба не сводили взгляда со входа в здание НПМА.

Водитель подобрался и кивком указал направление.

Второй достал из бумажного мешка с оторванным дном бинокль и посмотрел на того, кто выходил из дверей. Потом положил бинокль на колени и посмотрел на большую, одиннадцать на четырнадцать дюймов, глянцевую фотографию.

— Есть. Это он.

Водитель сверился с рядом цифр на маленьком черном передатчике.

— Обратный отсчет сто сорок секунд… время пошло.

Он подчеркнул свои слова, переведя рычажок в положение „включено“.

— Хорошо, — сказал его напарник. — Давай уносить ноги.

Когда Питт спустился по широкой каменной лестнице, грузовик с трубами проехал мимо него. Питт остановился, пропуская машину, и пошел к парковке. Он был в семидесяти ярдах от своего „Талбота-лаго“, когда обернулся, услышав гудок.

Подъехал Эл Джордино в четырехприводном „Форде-бронко“.

Его густые волосы были не расчесаны, подборок зарос щетиной. Выглядел он так, словно не спал целую неделю.

— Смываешься пораньше? — спросил он.

— Собирался, пока ты меня не поймал, — с улыбкой ответил Питт.

— Везунчик, сидишь здесь и ничего не делаешь.

— Закончил подъем „Орла“? — спросил Питт.

Джордино устало кивнул.

— Три часа назад на буксире притащил его вверх по реке и поставил в сухой док. От него за милю пахнет смертью.

— Ну, тебе по крайней мере не пришлось убирать тела.

— Нет, этой грязной работой занимались флотские ныряльщики.

— Возьми недельный отпуск. Ты его заслужил.

Джордино широко улыбнулся.

— Спасибо, босс. Это то, что мне нужно.

Но лицо его стало серьезным.

— Есть новости о „Пайлоттауне“?

— Мы нацеливаемся…

Питт не закончил фразу. Страшный взрыв сотряс воздух. Между тесно стоящими машинами поднялся столб пламени, и во все стороны полетели куски металла. Колесо с шиной — хромовые спицы блестели на солнце — высоко взлетело и с грохотом приземлилось на капот машины Джордино.

Отскочив и пролетев в нескольких дюймах над головой Питта, оно покатилось по парку и наконец застряло в кусте роз. Эхо взрыва несколько секунд гуляло по городу, пока не стихло.

— Боже! — недоверчиво и испуганно воскликнул Джордино. — Что это было?

Питт уже бежал, лавируя между тесно поставленными машинами, и остановился перед грудой искореженного металла, окутанного густым черным дымом. Асфальт под этой грудой расплавился от жары, превратившись в тяжелую жидкость. В груде трудно было узнать машину.

Подбежал Джордино.

— Боже, чья это была машина?

— Моя, — ответил Питт с горестной миной: он смотрел на остатки своего некогда прекрасного „Талбота-лаго“.

7 августа 1989 года Майами, Флорида

Когда Лорен поднялась на борт „Леонида Андреева“, ее встретил капитан Яков Покофский, привлекательный мужчина с густыми седыми волосами и глазами круглыми и черными, как икра. Хотя он вел себя вежливо и дипломатично, Лорен чувствовала — он не очень доволен тем, что американский политик ходит по его кораблю и задает вопросы об управлении. После обычного обмена любезностями первый помощник провел Лорен в каюту для высокопоставленных пассажиров, утопающую в цветах, которых хватило бы на государственные похороны. Русские, подумала Лорен, умеют принимать важных гостей.

Вечером, когда последние пассажиры поднялись на борт и устроились в каютах, круизный лайнер отдал швартовы и по каналу вышел из залива Бискейн в Атлантический океан. Под тропическим бризом мерцали огни отелей Майами-Бич; „Леонид Андреев“ отходил все дальше от берега, и огни превратились в тонкую полосу на горизонте.

Лорен разделась и приняла душ. Вышла, вытерлась и приняла перед высоким зеркалом нарочитую позу фотомодели. Фигура вполне ничего, учитывая тридцать семь лет использования: бег и четыре часа балета еженедельно держат центробежные силы под контролем. Лорен ущипнула себя за ягодицу и с досадой заметила, что между указательным и большим пальцами более дюйма плоти. И приняла решение отказаться от спиртного и десертов.

Надела розовато-лиловый жаккардовый жакет и юбку из черных кружев и тафты. Распустила деловую прическу, позволив волосам упасть на плечи. Довольная результатом, она решила до ужина за капитанским столом прогуляться по палубе.

Воздух был таким теплым, что она отказалась от свитера. На корме, на палубе для загара, она нашла свободное кресло и расслабилась, подняв колени и сцепив руки на икрах. Следующие полчаса она смотрела, как отражение половины луны бежит по темным волнам, и ни о чем определенном не думала. Потом огни на палубе от носа до кормы неожиданно погасли.

Лорен не видела вертолета, пока он не оказался над самым кораблем. Он летел почти над самыми волнами и без навигационных огней. Из тени показалось несколько матросов. Они быстро накрыли крышкой плавательный бассейн.

Один из офицеров посигналил фонариком, и вертолет опустился на импровизированную посадочную площадку.

Лорен встала и подошла к поручням. Она стояла палубой выше, в сорока футах от теперь закрытого плавательного бассейна. Светила луна, и это позволило Лорен видеть происходящее. Она оглянулась в поисках других пассажиров, но увидела всего пять или шесть человек; все они стояли еще пятьюдесятью футами дальше, чем она.

Из вертолета вышли трое. Лорен показалось, что с двумя обращаются очень грубо. Офицер зажал фонарик под мышкой и обеими руками резко толкнул людей в открытый проход. На мгновение луч фонарика осветил бумажно-белое лицо и выпученные в страхе глаза.

Лорен отчетливо увидела это лицо. Она вцепилась в поручень, и сердце ее словно заледенело.

Вертолет поднялся и быстро полетел к берегу. Крышку с бассейна тут же сняли, моряки исчезли. Через несколько секунд по всему кораблю снова загорелись огни.

Все произошло так быстро, что Лорен усомнилась, видела ли она приземление и взлет.

Но не узнать испуганного человека у бассейна внизу было невозможно. Лорен была уверена, что это спикер палаты представителей конгрессмен Алан Моран.