Психи - Энн Шеридан

ноги и тащу свою задницу через склад, перешагивая через оторванные конечности и лужи кишок, прежде чем поспешить обратно в безопасность “Эскалейда”.

21

У меня заурчало в животе, когда я села, скрестив ноги, на своей кровати. Прошло двадцать четыре часа с момента нападения на старый склад, и я была благодарна парням за то, что они оставили меня в покое.

То, что я там увидела… Я просто не могу выбросить эти образы из головы.

Кровь, лезвия, безвольный отросток на земле.

Братья ДеАнджелис намного хуже, чем я думала. Я знала, что они опасны, и я чертовски уверена, что они жестокие монстры, но то, чему я стала свидетелем, намного превосходило все, что я могла себе представить.

До того, как я познакомилась с ними, когда кто-то упоминал их имена, первая мысль, которая приходила в голову, была о том, как бессердечно они могли вслепую застрелить кого-то без всякой причины, точно так же, чему я была свидетелем с той девушкой на их вечеринке. Хотя ей следовало бы подумать получше, прежде чем пытаться обокрасть братьев ДеАнджелис.

Новости об их нападениях постоянно транслировались по моему старому телевидению, но я только сейчас осознаю, сколько деталей было упущено в этих новостях. Я должна отдать им должное, они определенно, кое-что смыслят в творчестве.

Я имею в виду… его гребаный член? Кто отрезает член мужчине? Не поймите меня неправильно, засранец это заслужил. У него так и не было возможности прикоснуться ко мне, но я не настолько наивна, чтобы думать, что я была единственной, а вот другим, возможно, не так повезло. Хотя, возможно, слово "повезло” не совсем подходит к ситуации.

Мне совсем не повезло.

Тот удар, который Маркус нанес с другого конца склада, вонзив нож в горло бегуна, был идеален во всем. Сила и точность, которые, должно быть, потребовались для этого броска, поражают меня, в то время как то, как Леви распотрошил этого человека с таким отработанным мастерством, только показывает, как часто они это делали.

Однако Роман, даже не подумав дважды, отсек руку этого человека прямо от его тела, а затем вонзил кинжал ему в горло, чтобы пронзить сердце.

Мой желудок скручивает от этой мысли, и я ловлю себя на том, что несусь через свою комнату, захлопываю дверь своей личной ванной, прежде чем я падаю коленями на прохладную мраморную плитку. Сильная судорога пронзает меня, когда я свешиваю голову над краем унитаза, только, как и в миллион раз до этого — ни черта не выходит наружу.

Я прислоняюсь к стене ванной, на моем лбу выступает легкая испарина. Этот мир, в который я каким-то образом попала — безумен. Но я должна быть честна, хотя то, чему я стала свидетелем прошлой ночью, было самой ужасной вещью, которую мог увидеть человек — все могло быть и хуже.

До этого момента я по глупости убеждала себя, что в них есть что-то хорошее. Что они просто непонятые, сломленные души с проблемами с отцом, как и у всех нас. Конечно, они были грубыми и безжалостными и решали свои проблемы немного по-другому, но они все еще оставались людьми. Я даже позволила себе подобраться к ним достаточно близко, чтобы быть уязвимой рядом с ними.

Но, несмотря на их недостатки, несмотря на их неумолимые, жестокие и кровожадные поступки, они оставили меня в покое, чтобы я могла обдумать все. Я чувствовала, как гнев волнами исходит от них во время долгой поездки на машине домой. Я чувствовала, как в машине накаляется напряжение, чувствовала их непреодолимую потребность наказать меня за попытку сбежать от них, но они оставили меня в покое. Оставили меня пытаться преодолеть это, оставили меня горевать о старой жизни, к которой я никогда не вернусь.

Они проявили ко мне доброту, и я благодарна им за это.

Они не хотят причинять мне боль, и хотя они, вероятно, смотрят на ситуацию иначе, чем я, я вижу, на что они готовы пойти, чтобы защитить меня.

Я слышу, как они бродят по замку, постоянно проходят мимо моей двери и останавливаются прямо снаружи, чтобы проверить, как я, но ни один из них не ворвался внутрь и не потребовал объяснений. Может быть, для них все-таки есть надежда, или, может быть, они избегают предлагать собственное объяснение.

Мой желудок снова урчит, но на этот раз более яростно. Я знаю, что в какой-то момент мне придется встретиться с ними лицом к лицу. В конце концов, им надоест мое нежелание, и они все равно придут за мной. Лучшее, что можно сделать, это взять бразды правления в свои руки и играть по их правилам.

Поднявшись на ноги, я прерывисто вздыхаю, опасаясь мыслей, которые будут преследовать меня, когда я увижу их лица. Я подхожу к раковине и омываю лицо водой, прежде чем взглянуть на себя в зеркало.

Мои безжизненные голубые глаза смотрят на меня в ответ, но я принимаю храброе выражение лица, расправляю плечи и вздергиваю подбородок. Я могу это сделать. Я могу быть храброй, и чертовски уверена, что смогу выжить.

Развернувшись на каблуках, я широкими шагами выхожу из ванной в главный холл, пока не дала себе шанса передумать. Я слышу Леви вдалеке, его барабаны эхом разносятся по замку, а с противоположной стороны доносится приглушенный разговор.

Пытаясь собраться с духом, я начинаю спускаться по лестнице. Без сомнения, они уже знают, что я вышла из своего укрытия. Я почти не поднимаю шума, но что касается братьев ДеАнджелис, то они знают все, что происходит в их доме.

Ступив на нижнюю ступеньку, я пробираюсь сквозь множество неровностей, пока, наконец, не добираюсь до столовой. Обнаружив, что стол ломится от всего вкусного, я направляюсь прямо к нему. Мой взгляд скользит по бесконечным вариантам и, обнаружив большой сочный стейк прямо в центре, я упираюсь в край стола и тянусь.

На кой черт им нужен такой большой стол?

Я вынуждена встать на колени поперек стола, чтобы добраться до него, и, отодвигая со своего пути другие тарелки и столовые приборы, я надеюсь на того, кто бы там ни был наверху, что один из братьев положил свой глаз на этот кусок мяса. По крайней мере, так я смогу взять что-нибудь, пусть и незначительное, у одного из них.

Не имея сил подняться со стола и найти подходящий стул, я опускаюсь задницей на деревянный