Дверь в одиночество - Павел Иевлев

И действительно, с утра закапало, так что мы, даже не заводя УАЗик, просто перешли на ту сторону, где светило над морем жаркое южное солнце. Я с затаённой гордостью провёл экскурсию по обновлённой инфраструктуре — показал санузел, импровизированную кухню с плитой и холодильником — они уже обрели вполне законченный вид, и даже неплохо смотрелись. Такой «альпийский стиль», камень и дерево. Сочетание плитки «под камень» и нарезанного мультитулом камня «под плитку». Кухонная рабочая поверхность из толстой твёрдой доски, некогда бывшей полом в левом крыле и каменная раковина, вырезанная вручную из цельного валуна, в которую я вмонтировал слив и хороший дорогой смеситель под бронзу, подключённый к нагревателю. Под столешницей прятались посудомойка и стиралка, удачно замаскированные деревянной откидной панелью. Из современных удобств не хватало только кондиционера, но в башне удивительным образом не было жарко, как бы ни палило солнце за окнами.

Наверху, в «каминном зале», как я решил позиционировать основное жилое помещение нашего «шале», пока было пустовато — только круглый стол и стулья, оставшиеся от предыдущего жильца. Даже спать теперь негде, ведь сиденье, изображавшее тут диван, я вернул на «Раскоряку». Поэтому с законной гордостью похваставшись сделанным и получив положенное одобрение от жены (Мелкой и Кристи было всё равно, они с визгом ускакали на берег), я собрался поехать через дачу в город, в магазины — за мебелью. Надо было проскочить, пока дороги не развезло.

— Ты осторожней там… — как-то нехотя сказала жена, — Прасковья Петровна сказала, что какие-то люди посторонние вчера ходили, про нас интересовались.

Прасковья Петровна — это одна из наших соседок-пенсионерок, вредная и наблюдательная, как змея под крыльцом. Я при виде таких персонажей сразу мечтаю их дустом, но жена моя настолько уникальна в своих социальных умениях, что местные бабки у неё с рук едят.

— А что за люди-то? — поинтересовался я, как бы между прочим.

— Прасковья Петровна говорит, «плохие люди»…

Можно подумать, для этой старой грымзы есть «хорошие»… Но теперь хоть понятно, чего это жена такая покладистая и не стала возражать против «пожить немного в башне — нет-нет, это не переезд, просто лето кончается, а Мелкая и не купалась толком…», хотя ещё вчера слышать об этом не хотела. С одной стороны, это хорошо, а с другой — тревожно. Вряд ли ведь с добром искали…

Я прошёл в проход, наладился было поднять закрывающую его фальшивую стенку, но так и застыл — в сарае кто-то был. Я отчётливо слышал скрип старых досок настила, по которым просто невозможно пройти бесшумно. Затаив дыхание, я припал к щели — незаметная снаружи, она обеспечивала неплохой обзор изнутри — на то и делалась, впрочем. У меня тут всё продумано, я ж параноик.

На фоне двери я, к сожалению, видел только силуэты: двое мужчин, одетых, как охотники или рыболовы, — резиновые сапоги, камуфляжные штаны, брезентовые ветровки цвета хаки с капюшонами. В общем, ничего необычного, кроме того, что они шарились в моём сарае.

— Ушли, блядь, — тихо сказал один.

— Может, в город смылись? — возразил второй.

— Ты, блядь, нахуй, всегда такой еблан или по пятницам? — вызверился на него первый. — Машина, вон, стоит. На хую они, по твоему, уехали? Нет, блядь, опоздали мы, съебались они на ту сторону…

— И чо теперь?

— Чо-чо… В очо! Пошли к машине, будем там ждать, а то заебал этот дождь…

— А где у них проход?

— Да я ебу? Я же не проводник. Он пока закрыт, хуй ты его увидишь. Может вот прямо на этой стене и откроется! — интуиция у него была что надо, пальцем ткнул мне чуть ли не в глаз.

— А чо нам проводника не дали? Мы бы щас на ту сторону, а там-то закон — тайга! — захихикал неприятно второй.

— Да подевались все куда-то, хер найдёшь кого. Ребята головы сломали — что за хрень творится? Товар стоит, деньги зависли, а проводники все в разгоне где-то.

— А если они не вернутся? — продолжал нудеть второй.

— Тогда ты тут, блядь, корни пустишь, а по весне зацветешь. Потому что будем ждать до упора. Но вообще ты хуйню несёшь — никуда они не денутся, машина-то вот она!

— Слышь, может тут подождём, в сарае? Из машины не видно нихуя, как бы не смылись… По такой погоде хуй мы УАЗик догоним… А прикинь, открывает он проход — и тут такие мы! Сурпиииииз! И по ебалу ему — раз!

— Коллекционер сказал доставить его целым. И жену тоже, а то знаю я тебя…

— Здесь ещё тётка прибабахнутая вьётся… Типа нянечки у них. Ничо так…

— Про тётку ничего не говорил, — отмахнулся первый. — Ладно, давай тут ждать. Только внимательно!

— Так я нянечку эту того, да? — не слушал его второй. — Она всё равно дурная какая-то…

— Ты, блядь, дело сделай сначала! Вот связался с мудаком озабоченным…

— Тебе хорошо говорить, а я только откинулся… — второй засопел и аж слюной забулькал. — Слышь, а у него ещё и девочка же там, да? Милая такая, вкууусная…

— Ты что, блядь, извращенец, что ли? Из этих? — видно было, что первый еле сдерживается. — Ты за что сидел вообще, уродец?

Но я дальше уже не слушал. Я сделал шаг назад, проходя через чёрную пелену прохода, протянул руку в тайник под крышей, и, когда я шагнул обратно, у меня в руках уже был пистолет, в голове — колокольный звон, а перед глазами — красная пелена. Но я сдержался и не ворвался по-ковбойски, паля напропалую. Я снова приник к щели, потихоньку, миллиметр за миллиметром отодвигая потайную досочку, снаружи выглядевшую как неотъемлемая часть большой доски. Я боялся, что она заскрипит, но эти двое сейчас и слона бы не услышали. Кажется, большой дружбы промеж них не случилось…

— А правда говорят, что вас, извращенцев, на зоне хором петушат? — издевательски развивал свою мысль первый. — Небось, запоров не бывает теперь?

— Ты базар-то фильтруй! — зашипел второй.

— А то что? — хмыкнул первый. — Заклюёшь, петушара? Иди, блядь, в овраге кукарекай. Без тебя обойдусь.

— Без меня, сука? Нна! Нна!

— Ах ты…

— Это я без тебя обойдусь! — победно крикнул безумным фальцетом второй. — Обойдусь! Обойдусь!

Я как раз отодвинул доску и выглянул. Один из пришедших по мою голову лежал на полу, свернувшись и прижав руки к животу, а второй беспорядочно тыкал в него ножом, плюясь и подвывая от дикой животной ненависти. И если первый мой личный покойник был результатом случайного выстрела, то теперь я успел тщательно прицелиться, хотя на трёх метрах не промахнулся бы и слепой. И рука у меня не дрогнула. Надеюсь, соседки решили, что это гроза. Благо, на улице уже поливало вовсю.